Роман с невинностью - страница 18
На моменте, где Никулину вливали в горло свинец, пришло сообщение от Эли. Она интересовалась, как у меня дела. Вновь рассказывать о том, как я сломал ногу, мне не хотелось, и я вспомнил, что одной из причин, почему мы с Элей не сошлись в интересах, была книга Керуака «В дороге». Поэтому в качестве компенсации я написал, что периодически подумываю о путешествии автостопом по Европе.
Это было попадание в десятку. Видимо, в этом занятии объединялось все, что Эля любит (хотя в полной мере я узнал об этом лишь в путешествии): авантюризм, острые ощущения, пыльная романтика, представления о том, как должна проходить молодость, и борьба со стереотипами об отличницах. Эля настрочила мне огромное полотно текста о том, как хочет совершить нечто подобное, с каким-то невероятным количеством восклицательных знаков и смайликов. Поняв, что назад уже не отмотать, я даже слегка пожалел о своем предложении.
Хотя стоит отметить, что человек, долго прикованный к кровати, может пойти и не на такое (так обезумевшие от холода французские солдаты зимой 1812 года вбегали в горящие избы, чтобы наконец согреться).
Я понимал, что такие приключения – совсем не мой стиль. Тут же в голове возник образ замученного автостопщика с рюкзаком выше его головы, вечно грязного, стоящего на опасной обочине дороги с поднятым вверх пальцем. Попрошайничество, да еще и с моим ростом… Но следом я представил рядом с собой фигурку Эли, и стало гораздо лучше. Это уже было похоже на мечту. Двое на обочине. В этом я уже мог найти пронзительный образ единения на фоне общего отчуждения.
Наше общение стало практически ежедневным. Сначала мы планировали гипотетическое путешествие до Ирландии, потом до Франции, но в итоге взяли за основу путешествие одного парня из интернета и решили подстроить его под себя.
Наша дистанционная подготовка проходила бодро. Чтобы не платить за ночевки, Эля договаривалась на каучсерфинге с хостами в разных странах, изучала маршруты и в зависимости от отзывчивости людей корректировала их. Нашей главной локацией стала Голландия с Амстердамом, куда мы должны были добраться, проехав через шесть стран, начиная с Финляндии. Эля устроилась работать лаборанткой у себя в университете и стала планомерно откладывать деньги. Она постоянно отчитывалась мне о проделанной подготовительной работе.
Однажды Эля написала, что уже заготавливает еду, которую мы с собой возьмем. В числе прочего она упомянула, что возьмет гречку. Эта крупа шла второй после манки в моем списке самой мерзкой еды. Во всяком случае, именно так я себя настроил с детства (спасибо вечно блюющему брату). Но тот теплый вечер, в который пришло это сообщение, заставил меня сделать странную штуку. С выпученными глазами кладоискателя я подошел к комоду из теткиной спальни, который теперь заменял кухонный шкаф, и достал оттуда пакет гречи. С тем же ошалевшим взглядом я сварил ее. Понимаете, мне было необходимо ощущение причастности. Я сварил ее – и съел не как еду, но как часть Элиного мира. Причем съел с маниакальной радостью.
С едой у меня такое происходило уже не впервые. В школьном походе, когда мы возвращались на электричке в Петербург, Алина, моя безответная любовь, достала шпроты, сказала, что не хочет их везти назад, и предложила мне. Поглощение этих рыбок стало одной из главных эмоциональных доминант того похода.
Похожие книги
