«Неизбежность войны стала очевидной. Я страшилась этого, прежде всего опасаясь за Дмитрия. Как только вышел приказ о подготовке мобилизации, я переехала в Петербург, чтобы быть рядом с ним. Мне было невыносимо тяжело видеть его занятым военными приготовлениями, я с почти материнской нежностью смотрела на его мальчишечью фигуру, юное лицо.
Несмотря на энтузиазм, который он разделял вместе со всеми, к тому, что ожидало, он относился крайне ответственно. В его поведении не было никакой бравады. Надо признаться, я еще никогда не видела его столь серьезным. Эти тревожные дни мы проводили вместе, утешая и поддерживая друг друга, наша дружба вновь стала сердечной, как в детские годы. Наши беседы то были исполнены печали, то склонялись к шуткам»[9].
Как и все члены династии, находившиеся в столице, великий князь принял участие в торжественном молебне в Зимнем дворце по случаю объявления войны.
Через несколько дней князь вместе с полком отправился на фронт. Уже 25 июля конная гвардия прибыла на станцию Пильвишки, недалеко от г. Владиславова. Прибыв на фронт, полк начал действовать в составе 1-й гвардейской кавалерийской дивизии под командованием генерала Казнакова, которая, в свою очередь, входила в состав 1-й армии генерала П.К. фон Ренненкампфа. 1-я и 2-я гвардейские кавалерийские дивизии вместе с 1-й Отдельной кавалерийской бригадой входили в состав конной группы генерала Хана Нахичеванского и составляли правый фланг 1-й армии[10].
3 августа конная группа перешла государственную границу с целью обхода северного фланга германской 8-й армии. Соединение должно было пройти к переправам через реку Инстер, форсировать её и двигаться далее в направлении на г. Истенбург. Однако выполнить этот приказ сразу оказалось невозможным – началось наступление немецкой усиленной 1-й пехотной дивизии на г. Эдкунен, и русская конница увязла в затяжном бою. Опоздание с переходом границы в первый день наступления, медленное продвижение с боем 3–4 августа и слишком растянутый маршрут привели к тому, что конница продвинулась лишь наравне с пехотой и обхват частей противника не удался. Причём наступающие в авангарде русские частями оторвались от 1-й отдельной кав. бриг. и 54-й пех. див., которые должны были обеспечивать охрану правого фланга наступления. 4 августа генерал Хан Нахичеванский получил сведения о том, что в г. Пилькаллен находится вражеская 2-я конная дивизия, и приказал атаковать город. При этом конногвардейцы попали под артиллерийский обстрел. Вспоминает офицер кирасирского полка Г. Гоштовт:
«В это время к нам подъехал вольноопределяющийся 3-го эскадрона Мельников, посланный с донесением к командиру полка. Во время разговора с ним, неожиданно бухнуло два артиллерийских выстрела; близко из кустов по другую сторону дороги, показались два огонька, и затем немедленно над нами разорвались две шрапнели; будто горох посыпались кругом пули.
Моя нервная кобыла чуть не опрокинулась от неожиданности. Мы съехали с холма. У Мельникова и Кобзаря были ранены лошади; самих их также легко царапнуло. Карапекину пуля порвала крыло седла. Немцы беглым огнём покрыли холм, где мы только что стояли, предполагая, видимо, на нём наблюдательный пункт.
Я немедленно послал Дервеля с устным донесением о местоположении, до дерзости близко подъехавшего, неприятельского артиллерийского взвода.
Конногвардейцы и пристраивающиеся к ним кавалергарды в рассыпном конном строю пошли в его направлении. Немецкая артиллерия перенесла на них свой огонь. Вынесшийся впереди эскадрона Е.В. Конной Гвардии, великий князь Дмитрий Павлович окутался весь облаком разорвавшейся шрапнели. Его лошадь повалилась на землю. Великий князь вскочил на ноги; – к счастью осколки и пули шрапнели его не задели. Цепи нашего полка также перешли наступление.
