С недовольным урчанием ящер опускается на поверхность и складывает крылья. Роет лапами песок, оставляя внушительные ямы.
Возмущение его показное. Он не любит признавать свои потребности, чаще делает вид, что вынужден исполнять прихоти хозяйки. А ведь наверняка успел проголодаться и потому специально подлетел поближе к оазису, хотя я его не направляла, дала свободу выбора. Теперь же дождался, когда я спрыгну на песок, и шустро юркнул в скопление изогнутых побегов с шаровидными выростами. Они – любимая пища ящеров.
– Ты кого пытаешься обмануть? – кричу ему вслед. – Думаешь, я не услышу, как ты с завидным аппетитом хрустишь плодами?
Если малыш и различает мой голос в том шуме, который сам же создаёт, то откликаться не собирается. Придётся мне посидеть на песке и немного подождать, пока любимец закончит ужин.
Ничего страшного, такое и раньше случалось. Вообще краги очень умные и преданные, наездника никогда по своей воле не оставят. Скоро сам вернётся. Да и я, в общем-то, никуда не тороплюсь. Вещи собраны, отлёт лишь завтра вечером…
В задумчивости набираю горсть приятно нагретого песка. Не успел остыть. Разжав кулак, смотрю, как высыпаются песчинки, подхватываются ветром и улетают. Ускользают из рук, дразнят… Их не вернуть, можно лишь набрать новых.
Вот и планеты империи рассеиваются, рассыпаются… Как бусины из порванного ожерелья. Ни одна из них не спешит вернуться на место. Но, возможно, что-то изменится после очередного заседания имперского совета на Вионе?
Не успеваю об этом подумать, как из зарослей уже обкусанных побегов появляется сначала довольная морда, потом и весь краг целиком.
Терпеливо подождав, пока я заберусь в седло, сначала медленно бредёт в сторону возвышенности – иначе ему не взлететь. И лишь там разгоняется, раскрывает крылья и поджимает лапы, чтобы с потоком воздуха унестись ввысь.
* * *
Небо на Вионе совсем иное. Голубое, прозрачное, невесомое. Нет в нём плотности, основательности, в общем, какое-то оно ненадёжное. Хотя, конечно, местным летучим существам это не мешает свободно парить над нашими головами.
А существа забавные. Яркие, переливающиеся, длиннохвостые. Раскинув крылья и вытянув длинные шеи, они неторопливо скользят в воздушном пространстве, виртуозно меняя направления и огибая друг друга, словно ткут невидимые узоры.
– Это лайрами, – вполголоса поясняет Гриус, склоняясь ко мне.
– Я помню, – обернувшись, дарю ему благодарную улыбку. – Такую красоту сложно забыть. Правда, в прошлый раз они летали над морем и это смотрелось эффектнее.
– А мне и так нравится, – пожимает плечами брат, вновь возвращаясь взглядом к птицам, которые в завершении выступления плавно опускаются на покатую крышу дворца.
Это новый дворец. Роскошная постройка, красивая сама по себе, но увы, не несущая на себе печать времени. А старый замок – величественное сооружение из серого камня, при одном взгляде на который душа замирает, – давно не используют для официальных встреч. Да и расположен он вовсе не в столице, а далеко отсюда, в глубине огромного парка, сейчас превратившегося в непроходимые дикие заросли. Мне повезло его увидеть в прошлый приезд, но лишь издали – с тех пор как королевская династия из него уехала, а это произошло ещё до моего рождения, внутрь никого не пускают. Таково решение императорской семьи.
– Идём, – тянет меня, взяв под руку, Гриус, потому как я задумалась и не заметила, что окружающая нас томлинская
