***
При одной из жестоких качек, через несколько месяцев, при прохождении Четвертого Курильского пролива, когда «Чита» попала чуть ли не в центр циклона, этот ящик стал «ездить» по дну рундука.
Приходилось упираться ногами и руками во время сна в переборку и в основание кровати, чтобы хоть как-то уснуть, а тут еще шел раздражающий скрежет из этого проклятого ящика под кроватью. Вещей, которыми я расклинил этот ящик, видимо, не хватило, чтобы зафиксировать его в неподвижном состоянии.
Что оставалось делать? Сохраняя равновесие, я выкарабкался из кровати и включил свет в каюте.
Так не хотелось этого делать! Ведь через несколько часов мне надо было идти на вахту…
Но я заставил себя это сделать. Ведь надо же было как-то заснуть.
Я встал, соблюдая равновесие, нагнулся к ящику рундука, из которого, раздавался шум, скрежет и шуршание, не дающее мне уснуть, и открыл его.
При очередном крене, я изловчился и достал этот елозящий ящичек и прижал его к себе.
С трудом удерживаясь на ногах, я приподнял его крышку.
Хотя, когда я впервые увидел его, то крышку я так и не смог открыть. Да это мне тогда и не надо было. Я же тогда только устраивался в каюте.
А тут… Крышка легко открылась, и я обездвижил от ужаса.
И, как будто, весь мир замер. В ящике находилась бутылка с ртутью.
Я сразу понял, что это ртуть! Она своим смертельным блеском плавно переливалась в тщательно укупоренной бутылке, лежавшей в специальных мягких креплениях.
– Что делать? – я даже не успел этого подумать, как ноги меня сами понесли на палубу.
Несмотря на то, что эта бутылка провела у меня под кроватью столько времен, и болталась по дну рундука, как хотела, с ней ничего не случилось.
Но сейчас я держал ее в руках, как полную чашу с ядом, опасаясь не расплескать хоть каплю, несмотря на качку в десять секунд с борта на борт, иногда доходящую до пятнадцати градусов.
Отдраив правой рукой кремальеру броняшки, выводящей на палубу и, широко расставив ноги, я вышел на гладкую, зеленую, недавно покрашенную боцманом палубу и, чтобы не соскользнуть по ней за борт, ухватился за леер на надстройке.
Дверь выходила в сторону кормы и волны не доставали до третьей палубы, где находилась моя каюта. Они свободно гуляли только по главной грузовой палубе.
Страшно завывал ветер, и меня сразу же обдало фонтаном злых и колючих брызг.
Вокруг была черная ночь. Только буруны волн, белеющие у борта, которые судно с трудом одолевало, немного освещали мне дорогу к леерам.
При очередном крене меня вынесло к ним, где я непроизвольно выпусти из рук столь ненавистный мне ящик за борт.
При следующем крене меня унесло к двери надстройки, в которую меня и закинуло инерцией. Оказавшись в надстройке, я уже плотно задраил за собой дверь.
От такого приключения меня здорово колотило. Ведь я был на грани…
Но, обмывшись пресной водой из умывальника и обтеревшись сухим огромным махровым полотенцем, я расклинился уже на диване, пытаясь заснуть, до того времени, пока меня своим прекрасным голосом не поднимет буфетчица на завтрак.
