А вот средства, позволявшего избежать «критических дней», у местных алхимиков не имелось. Так что женщинам предлагались привычного вида прокладки и тампоны, по воспоминаниям Ромашки, вполне надежные и не допускавшие протекания. О контрацепции же здесь заботились двумя способами: с помощью всё той же алхимии или вживляя под кожу специальный маленький артефакт. Правда, второй способ был доступен только женщинам с даром – размер артефакта не давал возможности использовать батареи, и подзаряжался он от магической энергии носительницы.
У Ромашки такой артефакт тоже был, она как раз недавно установила новый, так что в ближайшие пять лет на этот счет Мила могла не беспокоиться. Хотя, конечно, личная жизнь в данный момент волновала её в последнюю очередь – сперва надо было разобраться с поисками канала поставки сэу-по, потом – определиться с работой, а уж после этого можно было подумать и обо всём остальном.
«И поговорить-то мне тут не с кем! – тоскливо вздохнула Мила, собираясь ко сну. – С одной стороны – хорошо, что у Ромашки подруг не было, так для меня безопаснее, а с другой… А с другой у нее ведь есть эта названая сестра, значит, не всё я пока поняла про Камомилу Атраэнчи. Но с этим я разберусь завтра».
***
Следующее утро началось для Милы не слишком рано – около половины одиннадцатого. Как накануне объяснил Сабиу, часов в сутках здесь тоже было двадцать четыре: двенадцать часов – для дня и столько же для ночи, хотя, конечно, их истинная продолжительность зависела от широты и времени года, и равными день и ночь были только на экваторе, как и на Земле.
Позавтракав двумя бутербродами с сыром и бодрящим травяным чаем – кофе тут, увы, не было, Мила решила сходить за продуктами. Даже если их прямо завтра отправят в Ильмэрме, на обед и ужин надо было что-то есть, а запасы Ромашки ограничивались чаем, хлебом и сыром.
«Заодно и потренируюсь мужиков отпугивать одним выражением лица», – мысленно усмехнулась Мила и отправилась в ближайший магазин – «Уголок Баумайру». Из воспоминаний Ромашки она почерпнула, что это фамилия владельцев – как и многие предприятия Баунильи, магазин был семейным делом.
Устроен «Уголок Баумайру» был по принципу магазинов самообслуживания, даже корзинки для покупок на колесиках имелись. Но много продуктов Мила набирать не стала, взяла две синку молока, что, по её прикидкам составляло около литра, шесть яиц, еще хлеба и пачку крупы, похожей на пшено. Название крупы, конечно, звучало иначе, но Мила читала его именно как «пшено», значит, и на вкус должно быть похоже. Во всяком случае, то, что она опознала в больнице как картофельное пюре, было вообще синего цвета, но ничего – вкус был почти тот же.
На кассе стоял сам неор Баумайру – седой здоровяк с пышными усами. Кстати, как успела заметить Мила, бород в столице не носили, да и усы были редкостью, видимо, жаркий климат не способствовал моде на подобные украшения. Однако неору Баумайру усы определенно шли, делая его похожим на доброго пекаря из какой-нибудь детской сказки.
– Доброе утро, неор Баумайру, – с вежливой улыбкой поздоровалась Мила.
– Доброе утро, неора Атраэнчи, – с некоторым удивлением отозвался хозяин магазина и поинтересовался: – У тебя что-то случилось?
– Почему ты так решил? – удивилась Мила, мысленно порадовавшись, что вовремя вспомнила, что обращаться на «вы» не следует.
– Ты улыбаешься, – неловко пожав плечами, пояснил неор Баумайру.
