Тут самое время сделать пояснение.
Сержант Денискин за двадцать один год не приобрел ни тяги к Большому Труду, ни комсомольского задора (хотя билет, конечно, имел). Пришла малява в отделение – отрядить оперуполномоченного, смышленого, с неприметной физиономией. Была описана и необходимость в таком кадре: наблюдение за карманником-рецидивистом, который фото окрестных оперов знал лучше своего собственного интеллигентного рыла.
Другие сотрудники отделения поселка Торфоразработок, люди серьезные и семейные, никакой охоты кататься в Москву не выказали. Тогда начальник Денискина попросил не в службу, а в дружбу поехать, и, само собой, Андрюха не мог ему отказать.
Потому что из всего окружения только товарищ капитан Подшивалов знал, что в сложном пионерском детстве этот вот примерный Андрюша с большим успехом, огоньком и выдумкой шарил по карманам трудящихся.
Ну, конечно, не только на этом основании. Подшивалов по-отечески попросил и немедленно пообещал отпустить Денискина на рыбалку в Астрахань, причем в самый сезон, в сентябре. Андрюха и отправился.
Сказать по правде, Денискину никакого дела не было ни до кого на этом свете. Однако по ходу дела выяснялось, что кому-то все-таки придется работать над тем, чтобы и музыка заиграла, и Малка приперлась домой. Как несправедливо устроено все в этом мире – ничего само собой не получается.
Наталья снова заговорила:
– Я вам признаюсь… Андрей, так?
– Все верно. Подождите, сейчас придут…
– Они и слушать не будут, это я уже поняла. Не стану и говорить. Скажут – выдумки и фантазии. А вы, мне кажется, хороший…
Она засмущалась и решила не раскрывать, что именно ей еще кажется – и совершенно напрасно. Денискин время от времени был не прочь услышать от приятной девушки про себя что-то хорошее.
Наталья достала из порезанной сумчонки сложенную бумажку. Андрюха прочел: «НАТКА ПЕРЕЕЗЖАЮ НОВЫЙ АДРЕС СООБЩУ ЦЕЛУЮ РИТА».
– Срочная телеграмма, отправлена двадцатого апреля. Но адрес, я так понимаю, вам не сообщили.
– Нет. И более вестей не было. И не только… – начала Наталья Кузьминична, но тут вернулись хозяева, за ними зашли милиционеры, спокойный низенький Яковлев и встрепанный длинный Заверин.
– Вот мы во всем и разобрались, – сообщил капитан, обращаясь к Наталье, – и беспокоиться вам не о чем, Наталья Кузьминична. Квартира чисто убрана, пыль совсем свежая, то есть убирались недавно, все видимые вещи, извините, документы, деньги, вещицы драгоценные, все на своих местах…
– Туфля, – глядя в пол, напомнила Наталья.
– Нет, вторую туфельку не нашли. Но первую бережно сохраним до ее возвращения, – пообещал Яковлев, показывая названный предмет, уже завернутый в целлофан.
Денискин неожиданно для себя встрял:
– Мешковина.
– Что? – переспросил Яковлев.
– Мешок, – повторил Андрюха, – на всех припасах мешки на месте, а на вобле дерюги нет.
Замолчал. Непросто, когда на тебя смотрят четыре пары глаз, да еще с такой заботой и сожалением, как на слабенького головкой. Капитан подождал продолжения заявления Денискина, не дождался и завершил сообщение:
– Телевизор вам выключили и даже вот ключи нашли, – он показал связку в кожаном футляре, – Наталья Кузьминична, вам нужно лишь предъявить документ, подтверждающий родство с гражданкой Демидовой…
Та покачала головой, с неприязнью глянув на участкового. Заверин лишь губы скривил: вот, я предупреждал.
– Да, но тогда я, к сожалению, не смогу… – сокрушенно начал капитан, но девушка замотала головой:
