Этот тот случай, когда личное совпадает с «общественным», но своеобразным – антиобщественным – образом.
Опричнина была не средством укрепления государства, как это пытается представить прогрозненская историография, а средством установления режима личной неограниченной власти, то есть деспотизма. Ивана IV жаловался в послании Курбскому, что его советники заставляли делать многое против его воли. Даже поход на Казань, свидетельствовал царь, был совершен по их настоянию. «…вы не только не хотели мне быть послушны, но всю власть с меня сняли, сами государили как хотели, я только словом был государь, а на деле ничем не владел», – писал царь Курбскому во втором письме. В этом вся суть дела. Не в том, что Иван Васильевич «ничем не владел». Тут он здорово прибеднялся. Иван IV хотел быть властителем до конца, «государить», как хочется.
В ответном письме Курбскому, задетый за живое его рассуждениями о необходимости иметь при себе советников и даже всенародное собрание, царь писал: «Ведь ты в своей бесосоставной грамоте твердишь все одно и то же, переворачивая «разными словесы», и так, и эдак, любезную тебе мысль, чтобы рабам помимо господ обладать властью… Это ли противно разуму – не хотеть быть обладаему своими рабами? Это ли православие пресветлое – быть под властью рабов?»
«Всё рабы и рабы, и никого больше, кроме рабов», – прокомментировал этот пассаж В. О. Ключевский (3. Кн.1. С.478).
Два письма царя к Курбскому дают прекрасный материал к пониманию хода мыслей Ивана IV. В них он без конца варьирует один и тот же тезис: власть царя дана Богом, и никто на земле не вправе ее ограничивать. А потому он постоянно с ненавистью поминал Адашева и Сильвестра, умысливших эту власть поставить в рамки. Только необъятная и неподсудная власть царя над своими подданными, – иного Иван Васильевич не признавал.
Теория самодержавия в устах Грозного – это «теория» общества поголовного рабства. В своей публицистике Иван IV выступил теоретиком и защитником типичной восточной деспотии – Золотой Орды на московский лад. «…с той поры его царственное Я сделалось для него предметом набожного поклонения. Он сам для себя стал святыней и в помыслах своих создал целое богословие политического самообожания в виде ученой теории своей царской власти», – резюмировал Ключевский (3. Кн.1. С.504).
Иван Грозный, в сущности, был язычником, молящегося по христианским обрядам, но к учению евангельского Христа, не имеющий никакого отношения. Впрочем, язычество во Христе было распространено в Средневековье, точно так же как и в наше время.
Правление Ивана IV оказалось «судьбоносным». Чтобы установить режим поголовного рабства необходимо было свершить определенного рода политическую революцию. Иван IV ее совершил. То была «революция» сверху, и направлена она была на изменение государственно-управленческих порядков. Видный историк С.Ф. Платонов справедливо считал, что опричнина «была, в сущности, глубоким государственным переворотом» (4. С.199). «Глубоким» в том смысле, что менялось политическое как политическое устройство (победа самодержавия в восточно-деспотическом варианте), но и государственная идеология и даже ментальность правящего класса. И получилось уже нечто большее, чем желание одного ущемленного самолюбия с большими психическими проблемами самоутвердиться за счет других (примеров тому масса, хоть в политике, хоть в обычной жизни). Иван IV произвел переформатирование государства Ивана III в иное качество.
