На стройке, по месту работы, ему после нескольких ночёвок в бытовке, выделили койко-место в общежитии. Он долго не поднимался со своего койко-места, а когда стал вставать, совсем нежданно дверь отворилась, в дверях стояла Она. Она стояла в той же свежести, в той же радости, что и в день их встречи в районе, в домике тенёт и запустенья. К ним вернулось счастье, они едины, они нашли причину ссор – Тётя. После обращения в управление стройки, выделили комнату. Комната? Да нет, у них появилась печка и проход боком к кровати. Маломерное жильё давали быстро – дали и им. И они стали смотреть телевизор с любой стороны, стали мыть дочь и умываться той водой из крана какая текла. Их устраивала всякая, их устраивала и ржавая, устраивало и когда совсем отключали. Их устраивало всё… целый месяц.
«Дочь хочет, чтобы мы вместе проводили её в первый класс» сообщила Енокентию пришедшая Палина. Не смогли они быть вместе, не смогли и разойтись. Отдельное жильё ненадолго поддержало отношения. Палина вернулась к Тёте. Кешка остался один, нет не один, она не отпустила его. Они за десяток лет, успели надеть друг другу кольца, успели и снять их; успели сотню раз заречься – больше ни шагу, чтобы после некого случая встать на пороге у другого, встать и увидеть – её, его, здесь давно ждут.
Паля понимала каждый его взгляд, каждое движение, слышала каждое движение его души, чувствовала любое его недовольство собой. Она упрашивала себя «Придёт с работы. Ах, в каком настроении? и всё равно он увидит мою радость». Он приходил, и у них, у обоих менялось задуманное, менялось до противоположного, менялось до хлопка дверью.
Он сидел на ступенях нижнего этажа, жильцы обходили вокруг, жильцы кивали понимающе, его слёзы не размазанные, не катившиеся по щекам, слёзы заполнившие нижнее веко не позволяли поднять глаза, его остановившееся сознание не знало в какую сторону направить ноги. Он сидел часами за дверью на ступенях. Она слышала каждую его мысль и пока он не справлялся с собой, она не могла подойти к нему. Но только он приводил себя в порядок, только он становился способным поднимать глаза, она уже не могла без него. Неделю, редко более и она рядом с ним. После первых ссор, придя к нему, в первую секунду она сомневалась в своей воле над ним, но лишь после первых ссор и в первую секунду, а затем, не сомневаясь, приходила и уходила когда хотела: месяцами мучая и мучаясь сложившимся положением. Близкие, друзья знали выход, знали все, кроме самой пары. Палина не хотела, не видела вариантов, она боялась вариантов. Мужчины? ей казалось, все мужчины готовы неожиданно обжечь, чтобы здесь же предложить доктора.
Как-то, на ступенях лестницы, Кешку застал друг – узнали на работе. Подкаблучник и позор слились в нём требуя решения «Уволиться нельзя. Где жить? Реабилитироваться, но как?». Простота соображения, привела к простоте решения – завести подружку.
Подружка! Кто и как не бахвалился своими успехами «Мне нужны деньги! У меня и у второй двое детей! Потому и пашу без перекуров! Я и праздники по расписанию провожу!» Мысль, доминирующая над неким кругом порабощает, мысль требует встать равным с лидером круга. Кто способен противостоять сложившемуся кругу. Против идти трудно, нужен характер, принимать же устоявшееся просто и считается похвальным. Принимающие, отмечаются, награждаются, для противников клеймо, противникам расправа.
