Натали мысленно представила улыбку “Джоконды” и растянула уголки губ. Убийца? Что поделать. Это факт. Застрелила троих? Эх, бабуля, ты даже не представляешь, сколько их было на самом деле в других случаях. И нет, угрызений совести она не испытывала. Выполняла, как солдат, свой долг беспрекословно.
Но в чем-то бабушка права. Возможно, для молодой женщины из богатой семьи это слишком. Ей все равно на свою репутацию, но имя своей семьи подставлять не хотела.
— Я подумаю, — коротко отрезала Натали. Она вообще не отличалась многословием. Только если ее взбесить или заставить.
— Подумает она! — даже выдержка бабушки ей изменила. Плечи осунулись. Горящий взгляд потух. Она откинулась на стуле и тяжело вздохнула. Но тут же озорно улыбнулась, словно ей пришла на ум потрясающая идея. Это еще хуже, чем ее суровая интонация и “Аделин”. — Скоро состоится традиционный Рождественский Бал Губернатора. И ты на него пойдешь.
Натали зря в это время пила игристое вино.
Она захлебнулась и закашлялась. Пузырьки газа неприятно защекотали нос. Глаза заслезились.
— Что, прости? — переспросила Натали в надежде, что ослышалась. Разные семейные мероприятия — это одно. Прием у губернатора — совсем другое. Ее выставят как невесту с приданым — именно это бабушка и задумала. Видела по коварной улыбке и хитрому прищуру.
— Лорен, нужно подобрать Натали образ и шикарное платье. Все, кто туда придет, должны видеть гордую, несломленную и непокоренную Натали Лагранж, — скомандовала бабушка жене кузена, Лорен.
Только не Лорен.
Икона стиля. Любимица журналистов. Джейкоб гордился союзом с этой идеальной женщиной и всячески демонстрировал ее едва ли не на каждой встрече с партнерами и политиками.
Лорен обязательно напялит на нее что-то дико откровенное и сексуальное в тайной надежде, что Натали зацепит какого-нибудь банкира и остепенится.
Отец и кузен одобрительно закивали.
Против Лорен нет приема.
Мишель настолько красива, что у него что-то защемило в груди. Завтра у него день рождения. Тридцать семь. Наверное, он слишком стар для таких волнений. Тем более в его жизни их хватило с лихвой.
Остановись, Джон. Мишель горяча, безусловно, но не для тебя. Она младше на двенадцать лет и, что очень важно, верна другому мужчине.
Это он все понимал. Но дыхание перехватило, в глазах потемнело, стоило увидеть эту роскошную богиню в красном шелковом платье до пола и черном меховом манто. Натуральный мех уступал блеску ее густых угольно-черных волос до талии, завитых крупными локонами. Яркие глаза цвета редчайших изумрудов пронзили в самое сердце похлеще острого ножа.
Если верить сказкам священника его итальянской родни, изумруд слетел с короны Люцифера при свержении с небес, а в дальнейшем из этого изумруда создали чашу Грааля.
Вот сейчас Джон смотрел в эти зеленые ангело-дьявольские глаза и верил всем возможным преданиям. Мишель — Грааль для него. Невероятно желанная, но недостижимая.
Сколько раз он пытался ухаживать за ней? Так часто стремился добиться ее расположения, что это уже переросло в рутину. И крепкую дружбу.
Он уже почти успокоился и начал воспринимать ее как обычную женщину. Красивую, но обычную.
Сейчас вся его сдержанность проходила жестокую проверку на прочность. Не ожидал увидеть ее при полном параде. Не ожидал своей реакции на нее. Ее духи с нотками гардении сбивали все мысли в кучу. А сочные томные губы, покрытые красной, в тон платью, помадой призывали к грехопадению.
