– Нет, но…
– Нет уж, извини! Неравные отношения – что ты имеешь в виду?
– А что тут непонятного: возраст, жизненный опыт, разница в образовании, культурном уровне… Шрамы эти откуда? То, что ты назвала «цветком», это похоже на то, что ему живот ножом разворотили. Короче. Если он такой ходок по бабам, как ты говоришь, то ты для него, конечно, молодой сочный персик, но я не сильно удивлюсь, если ты – не единственный такой фрукт в его саду. Посмотрим, станет ли он и дальше тебе звонить и вообще встречаться.
Лена пригорюнивается. Алина заглядывает ей в глаза:
– Лен… Не переживай особо-то. Вспомни, как ты их всех боялась сначала? Ничего же не изменилось с тех пор. И неужели же ты веришь в эту байку про автосервис.
– Верю! – вся всколыхивается Лена. – А почему бы и нет? Разбогател, купил.
– «Разбогател», о ужас. Представляю, каким способом. От американского дедушки наследство досталось, не иначе.
– Да, дедушка тут явно ни при чем. Но он и не… какое-то быдло. Говорю тебе… есть в нем что-то такое – не могу описать словами…
– Ты просто влюбилась. Вот и видишь то, чего нет на самом деле.
– Эх… как тебе объяснить. Ну, посмотрим. Но если продолжения не будет, я с ума сойду!
…И после этой безумной ночи она просыпается утром в гостиничной постели одна, и вдруг видит на тумбочке возле кровати толстую пачку денег. Не успев оскорбиться, она понимает, что – Олега-то нет, а ей предстоит самой выбираться отсюда, из этой придорожной гостиницы, и денег в ее кошельке – в обрез. Рядом с деньгами она находит визитку какого-то такси. Ишь ты, заботливый, озадаченно хмыкает Лена, и заказывает машину по телефону. Не успевает она дать отбой, как ее трубка взрывается входящим звонком, звонит Кабээс (интересно, пахнет от него водкой в этот момент?):
– Слышь, Елена, Сергевна, ты сегодня в оранжерею не приходи, не до тебя…
– Константин Борисович, я хотела там еще, мне надо сделать…
– Слышь, не до тебя… короче, не приходи сегодня, вот и все. Придешь в понедельник.
Странно.
Дальше было еще страннее. Лена запоздало вспомнила, что телефона Олегу она не давала, он свой ей – тоже. На работу было велено не являться до понедельника. В принципе, телефон он мог взять и у Кабээса. Если бы захотел. А если – нет? Если не захочет? А если он возьмет и ее – уволит? А если он больше ей не позвонит? Как жить-то дальше?
– Нет, ты вот начни еще переживать, Лен, еще ничего не случилось. – Алина глядела серьезно, почти сочувственно. – И не будь романтичной дурой. В принципе, самое страшное, что может из этого произойти… нет, не твое увольнение. Ну или увольнение. Но посуди сама: трахнуть девку и уволить ее – это вообще как? Стоит ли тогда о нем вообще думать? Однозначно: не стоит. Только… я боюсь, что ему не уволить тебя в голову придет, а… другая какая-нибудь пакость…
Лена задумалась. О предательстве со стороны Олега не то что говорить – даже думать не хотелось. Да уж, она все-таки именно романтичная дура.
Но назад уже ничего не вернешь. Да и не хочется ей ничего возвращать!
– Да. Мне вот даже интересно, как бы ты собралась «все возвращать», – Алина смотрела на Лену почти с жалостью. – Конечно, сейчас ничего уже не вернешь. Но ты постарайся хотя бы не лезть в это… Не приставай ты к нему! Я прямо не знаю, что с тобой делать… Ну ты хотя бы анализы сдала в КВД?
Алина – подруга здравомыслящая и скептическая. Как раз то, что нужно.
