И вот, когда они подошли к дому номер шестьдесят шесть – двухэтажному, с каменным первым этажом и деревянным вторым, с изящной резьбой по коньку крыши и вокруг окон, с аккуратным палисадом, – он решился окончательно. На улице было темно, фонари стояли редко – а потому лицо Надежды только смутно белело перед ним. Но даже в такой темноте он увидел, как широко открылись ее глаза, когда он твердо сказал:
– Надежда, позвольте мне познакомиться с вашими родителями.
Она помолчала, потом пролепетала тихонько:
– Если не боитесь… – И открыла калитку.
В комнате, куда Надежда привела его, сидели родители девушки. Отец был тонкокостным изящным сероглазым блондином в домашних брюках, теплой рубахе и красивом жилете с вышивкой. Мать, напротив, смуглая, темноглазая, с пышными темными волосами, подстриженными до уровня плеч. На ней было строгое темное платье с высоким воротником. Смотрела исподлобья, поджав губы, – Рудольф сразу же вспомнил собственную маму. Знакомое выражение. Оба они были явно настороже: появление молодого военного, которого дочь привела с бала, очевидно, не слишком обрадовало их.
– Это Рудольф, – Надежда, улыбаясь, показала на кавалера. – Он прекрасно танцует и… Он летчик.
– Рудольф Калнин, – отрекомендовался Рудольф. – Командир авиационного отряда.
– Летчик? – Отец Надежды, словно и не слышав слов молодого человека, неодобрительно смотрел на дочь. – Ты разве не знаешь, что они все подряд пьяницы и гуляки? А главное, живут недолго?
Надежда вспыхнула и промолчала, а Рудольф, который в целом ожидал подобного приема, ответил:
– Я летаю с 1912 года, Михаил Иванович. Воевал под Ригой. И, как видите, цел и невредим. И я прошу руки вашей дочери.
Наступила тишина, только тикали стоявшие в углу часы. Отец Надежды долго молчал, потом спросил:
– Как вы сказали? Калнин?
– Так точно. Рудольф Калнин.
– Латыш?
– Да.
– Лютеранин?
– Да.
– А Надежда, как видите, православная… – Михаил Иванович усмехнулся. – Не находите ли вы это препятствием?
– Ты, папа, когда на маме женился, тоже не православную брал, – Надежда вспыхнула.
Мать сверкнула на дочь темными глазами, но промолчала, только немного покраснела.
– А ты, голубушка, уже и замуж собралась? – Отец прищурился. – Ну так знаешь прекрасно, что я маму, после того как из табора выкупил, крестил сначала в православную веру. И потом только женился.
– Сейчас другое время! – дочь говорила запальчиво. – Старое время кончилось.
– Ну да, ну да… – Михаил Иванович покивал головой… Потом посмотрел на Рудольфа: – А имя мое вы как узнали?
– Это… несложно. – Рудольф улыбнулся. – У Надежды спросил. Вы Михаил Иванович, а мой отец – Михаил Семенович…
– Ну, спасибо, хоть не в ЧК осведомились… – Михаил Иванович усмехнулся. Потом снова прищурился на Рудольфа: – Большевик?
– Нет, – Рудольф покачал головой. – А это важно?
– В Туле весьма важно… – Михаил Иванович кивнул. – Что ж ты в Красную армию подался?
– По призыву. – Рудольф пожал плечами. Обсуждать эту тему с родителями девушки не хотелось.
Михаил Иванович помолчал. Потом посмотрел на супругу и промолвил:
– Ну вот что, красный командир Рудольф Калнин. Дела так не делаются. За уважение к нам спасибо, за то, что дочь проводил – тоже. Пока ты с ней танцуешь – цены тебе нет. Но ответ на твой вопрос пока что отрицательный…
…Рудольф медленно шел по ночной улице в сторону штаба отряда. Было темно, но он не боялся: во-первых, улицы патрулировались, во-вторых, его револьвер всегда при нем. Да и просто недосуг ему думать сейчас о мелочах. Он думал о Надежде, которая за этот вечер заслонила для него весь мир. Единственный способ часто встречаться с девушкой – это танцы. Значит, придется устраивать балы непосредственно в авиаотряде. А там глядишь, и родители у барышни оттают…
