Он еще раз вздохнул. Стер слезу, блеснувшую в уголке глаза, и продолжал:
– Главное, дети, живите в мире и в уважении. Помогайте друг другу, цените каждую минуту совместного труда. И помните: такое счастье, как у вас, только раз в жизни случается. Берегите его… Дай Бог…
…Когда они закрыли дверь командирского купе и сняли верхнюю одежду – она шубку, а он шинель, раскрасневшаяся Надежда повернулась к мужу:
– Теперь здесь можно раздеваться?
– Теперь здесь можно все, Адюся, – Рудольф обнял молодую жену, и губы их встретились в долгом и страстном поцелуе. Чувствуя, что страсть сейчас возьмет свое, он отстранился только на мгновение: – Только давай погасим лампу, а то часовому все будет видно…
В вагоне было тепло и тихо. Надежда спала у него на плече. Полка была узкой, но Рудольф ни за что на свете не выпустил бы ее сейчас из своих объятий. Глядя в потолок, он пытался расставить свои чувства по местам. Удивительный покой от того, что она была рядом – вся целиком, прильнувшая к нему и тихонечко посапывавшая. Он понимал, что целиком отвечает за нее, и это почему-то тоже несло ему душевный покой. Он был дома, хотя домом этим стало убогое купе в вагоне третьего класса на запасных путях станции Тула. Дома, потому что рядом была она.
Но он еще и командир авиационного отряда, который уже завтра отправится на юг – на фронт. И он не имел права сейчас думать только о том новом, что наконец полноценно вошло в его жизнь. Он должен был еще раз учесть тысячу мелких деталей, построить план на завтрашний день, все еще раз проверить. Потому что послезавтра эшелон уже будет в пути…
Командиру 23-го Авиационного отряда
Жены красноармейца вверенного Вам отряда Казимира Пелецкого Эмилии Пелецкой
Заявление
Ввиду доможительства моего в отряде и работая на пользу отряда, хотя не в целом, но в достаточном числе военнослужащих отряда и ввиду сложившихся обстоятельств, мне приходится покинуть отряд, что мне крайне не хотелось бы. А посему я обращаюсь к Вам с просьбой, не найдете ли возможным оставить меня в отряде на какой-либо должности, хотя бы повара на кухне, труд, который самый подходящий для женщины.
Просительница Пелецкая.
31 января 1920 года гор. Тула
– Что думаешь, комиссар? – Рудольф задумчиво посмотрел на Лазуткина.
– Она готовить не умеет. Разговоры одни. И повар у нас есть, – Лазуткин внимательно просматривал бумаги, откладывая те, что после можно будет сжечь. – Разве что помощницей приставить…
– Пусть до Харькова едет. А там посмотрим, – Рудольф покачал головой. – Не возьмем ее, разговоры пойдут: командир мол жену везет, а другим как же…
– У Егорова жена едет, – Лазуткин стал загибать пальцы. – У Богданова. У Сидорова. У Попика… А твоя Надежда, если что, Василевского подменит. Не переживай.
– Пелецкий этот моторист хороший, молодой, конечно. – Рудольф был задумчив. – И брат его в отряде служил, сейчас уже летную школу закончил… Ну ладно, пусть едет пока.
И он поставил на бумаге резолюцию: «К делу».
Глава 3. В окрестностях Киева
1920. Курск
– Вот, смотри, – Лазуткин наклонился через плечо покашливающего Рудольфа и развернул перед ним газету «Красная Звезда». – Заработал товарищ Павлов.
Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика
Всероссийский Совет Воздушного Флота
1 февраля 1920 г.
1-му Советскому Истребительному Авиационному Отряду
Непобедимой бессмертной волей ПРОЛЕТАРСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ, энтузиазмом могучего порыва классовой борьбы был возрожден воздушный флот к новому боевому творчеству. Окрыленный величием и мощью Пролетарского класса, обвеянный и закаленный геройской борьбой за победу великих заветов создания нового общества, Рабоче-крестьянский Красный военно-воздушный флот стал достойным звездоносным соратником – другом всей Красной Армии и ее зорким бдительным оком для далеких горизонтов ратных полей Р. С. Ф. С. Р.
