Единственное, что портило настроение – новенький «Форд Фокус». Она выбрала машину, на которую давно заглядывалась: серебристый, просторный внутри, но изящный снаружи. Купила его, несмотря на то что Кирилл предупреждал: в автосалонах продают сплошное дерьмо, а «Форд» – вообще бюджетник. Он предлагал самой в этом убедиться, опросив опытных людей. Но она в очередной раз психанула, вообразив, что Кир хочет ею командовать, и сделала по-своему. Как же она ругала теперь себя! Не девочка ведь уже, тридцать три в этом году исполняется, первые морщинки скоро появятся. А она никак не справится с травмой от развода семилетней давности и агрессивно реагирует на попытки ею управлять. Даже если эти попытки привиделись и по сути являются лишь заботой о ней.
Регина глянула в зеркало: осветленные соломенные волосы, туго стянутые в хвост, блекло-голубые, почти бесцветные глаза. А если прибавить к этому ненависть к юбкам и платьям и фигуру девочки-подростка, то становится совершенно непонятно, что Кирилла в ней заинтересовало. Ведь он-то как раз устроит любую женщину – элегантен, как рояль, прокурор, а не абы кто. Почему он с таким упорством не замечает ее хамства, нежелания сближаться, заводить какие-то отношения, кроме служебных? Она вообще замуж не хочет! Наелась на всю оставшуюся жизнь. Она вон с Куклой – спецназовцем-эльфом – встречается раз в месяц и больше ей ничего не надо! И Кукла ее устраивает именно тем, что молчит, не лезет в душу, не учит жить, не окружает заботой. Пришел – ушел. Всё чудесно!
До Волгограда оставалось еще километров сорок, а мотор опять начал чихать. Третий раз за дорогу. Сколько же можно! Хоть бы до города дотянуть…
Она так внимательно слушала мотор, что чуть не пропустила машину, приткнувшуюся на обочине в неположенном месте. Прямо на желтой полосе, обозначавшей запрет стоянки, расположилась зеленая семерка. Возле открытого капота копошился молодой мужчина, рядом вертелась его жена, отчаянным взглядом проводившая ее автомобиль.
Регина сбавила скорость и взяла рацию.
– Двадцать четыре двадцать вызывает дежурного, прием.
– Я дежурный, прием.
– Вы в курсе, что в запретной зоне стоит автомобиль?
– А чего сразу я? – раздался обиженный голос. – У меня дел за гланды. У обычной полиции это, между прочим, тоже запретная зона, пусть они и разбираются.
– Обычная полиция вряд ли знает, почему на самом деле эта зона объявлена запретной. Так что разобраться придется вам. И немедленно.
– Слушаюсь, – а дальше прошелестел, но явно в расчете на то, что она все-таки услышит: – Стерва!
Регина досчитала до десяти, чтобы успокоиться. Да, ее за спиной называли стервой. Но вот так публично оскорблять себя она не позволит. Если не хочет, чтобы в следующий раз над ней хихикали.
– Ваш номер, дежурный, – произнесла она после паузы.
– Десять восемь семнадцать, – с невыразимой тоской отозвался парень.
– Я напишу рапорт об оскорблении старшего по званию, сержант. Отбой.
Несколько минут ее крутило от ярости, так что потребовалось сделать несколько глубоких вдохов. Интересно, он так хамил, потому что она женщина, а они априори дуры и истерички?
Эта мысль неожиданно принесла облегчение. Ведь он мог и не хамить, а наоборот, быть изысканно вежлив, потому что она – Нарутова. Нет, пожалуй, она не будет писать рапорт. Такое хамство дорогого стоит.
Тем более, скорее всего, эта «неположенная» машина действительно сломалась. Никакого криминала. Если «Форд» – плохая машина, то семерка – это вообще не машина. Отечественный тазпром. Была, конечно, маленькая вероятность, что эта невинная сцена – приманка. Стоянка там запрещена, потому что на берегу водохранилища большое поселение богинок
