– У него есть Колода? – перебил я.
– Да, я подарил ему одну из своих лишних колод.
– У тебя была Карта для него?
Он покачал головой:
– Я даже не знал о существовании такой Карты, пока не увидел эту, – произнес он.
Он поднял Карту, взглянул на нее и отдал обратно Рэндому.
– У меня нет способностей художника, чтобы изготовить такую. Рэндом, ты пытался связаться с ним через эту Карту?
– Да, много раз с тех пор, как мы наткнулись на нее. Фактически, лишь несколько минут назад. Ничего.
– Это, конечно, ничего не доказывает. Если все произошло, как ты предполагаешь, и он пережил это, то он мог решить заблокировать любые попытки контакта в будущем. Он знает, как это делать.
– Произошло, как я предполагаю? Ты что-нибудь еще об этом знаешь?
– Есть у меня мысль, – ответил Бенедикт. – Понимаешь, он появился несколько лет тому назад в доме одного друга в Отражении. Это была телесная рана, произведенная ударом ножа. Они рассказывали, что он явился к ним в очень плохом состоянии и не входил в детали того, что произошло. Он остался на несколько дней, пока не смог вновь передвигаться, и отбыл прежде, чем он действительно полностью оправился. Это было последний раз, когда они слышали о нем, и я тоже.
– Разве тебе не было любопытно? – удивился Рэндом. – Разве ты не искал его?
– Конечно, меня разбирало любопытство. Но человек должен иметь право вести собственную жизнь без вмешательства родственников, неважно, с какими намерениями.
– Он выбрался из кризиса и не пытался связаться со мной. Он явно знал, что хотел делать. Он оставил мне послание у Теки, гласившее, что мне не нужно беспокоиться, когда я узнаю, что случилось. Он знает, что ему делать.
– Теки? – переспросил я.
– Совершенно верно. Мои друзья в Отражении.
Я воздержался от высказывания того, что я мог бы сказать.
Я думал, что они были просто еще одной частью рассказа Дары, потому что она так извратила истину в других областях. Она упоминала мне о Теки так, словно знала их, словно жила у них – все с ведома Бенедикта. Момент, однако, казался неподходящим для того, чтобы рассказывать ему о моем видении предыдущей ночью в Тир-на Ног-те и на то, что оно указывало на его родство с девушкой.
У меня еще не было достаточно времени, чтобы подумать об этом деле и обо всем, что из него вытекало.
Рэндом встал, подошел и остановился у края площадки, спиной к нам, сцепив руки позади.
Постояв так с минуту, он повернулся и медленно подошел к нам.
– Как мы можем вступить в контакт с Теки? – спросил он у Бенедикта.
– Никак, – ответил Бенедикт, – если не съездим повидать их.
Рэндом повернулся ко мне:
– Корвин, мне нужен конь. Ты говоришь, что Звезда проехала через много Отражений…
– У нее было тяжелое утро.
– Не такое уж оно было и напряженное. По большей части это был просто страх, а теперь она, кажется, в полном порядке. Могу я одолжить ее?
Прежде, чем я успел ответить, он обратился к Бенедикту:
– Ты ведь проводишь меня, да?
Бенедикт заколебался:
– Я не знаю, что там можно узнать… – начал было он.
– Все, что угодно! Все, что они могут вспомнить! Возможно, что-то не показавшееся в то время действительно важным, но важное сейчас, когда мы многое знаем.
Бенедикт посмотрел на меня. Я кивнул.
– Он может ехать на Звезде, если ты готов проводить его.
– Ладно, – согласился Бенедикт. Он поднялся на ноги. – Пойду приведу своего коня.
Он повернулся и направился к месту, где было стреножено крупное полосатое животное.
