«Она осталась беззащитной!» – прожгла нутро Альгерда мысль. А перед ним медленно вставало со стола огромное умертвие.
– Оцепеней! – повелел Альгерд, голосом помогая Воле, и коснулся умертвия навершием посоха.
Умертвие замерло, одеревенело на время. Посох налился изнутри жаром.
Альгерд побежал к Алеене, а Трёхглазый пророкатал что-то на умбрийском наречии и в углах, где лежали зачаровальные камни, сгустились тени.
Послышался далёкий чуждый шёпот. Тени уплотнялись, обретая вещество этого мира.
Алеена воздела руки, чтобы нанести удар.
– Нет! – вскрикнул Альгерд, подбежав к ней. – Держись за мной!
– Но…
– За мной!
Могучей фигурой закрыл её Альгерд от Трёхглазого. Он направил посох на чернокнижника. Бешеный поток золотых искр вырвался из навершия, он мог бы испепелить и тролля, и кикимору, но Трёхглазый отводил его от себя прочь. Он сдерживал поток, подняв бледные руки с чёрными когтями. Часть волюнтарийской энергии отлетала от него, попадая на формирующиеся в углах силуэты тёмных существ.
Альгерд понимал, что нужно не допустить их окончательного воплощения, но силы его таяли. Выиграет тот, кто сможет дольше выстоять. Пока чернокнижник сдерживал натиск. Без медиатора. Без песнопений или обрядов. Чистым умбрийским аспектом Воли удерживал заклятье Альгерда Трёхглазый.
Неподалёку застонало умертвие. Тени обретали плоть. А посох Альгерда раскалился до того, что стал трещать и дымиться. Наконец он треснул, оглушая и отбрасывая Альгерда прочь. Вставая, он увидел, как Алеена вышла вперёд, увидел, как сияли небесным светом её глаза. Он вскочил на ноги, вытащил из ножен кинжал и подался вперёд. Намерение защитить её пылало в его душе.
Он собирался бросить заклятье, спалить Трёхглазого, но тот повёл слегка когтистым подобием руки и кинжал вылетел из рук Альгерда. Для сомнений не оставалось ни времени, ни сил, потому Альгерд направил длани на Трёхглазого и помыслил образы молний, силы и смерти.
Молнии вырвались из его пальцев. Отбрасывая синие и лиловые отсветы, они заплясали вокруг Трёхглазого. Молнии быстро сужали свой смертоносный пляс и силы изменили тёмному колдуну.
Альгерд успевал краем глаза замечать шевеление в углах. Тени почти вступили в мир, а Алеена снова хотела нанести удар.
Тут Альгерд ощутил сопротивление Трёхглазого, умбрийский аспект коснулся огненного. Защитные чары Трёхглазого взорвались силой, Альгердовы молнии расползлись повсюду, ударяя Алеену и его самого. Сквозь нестерпимую сковывающую боль, он продолжал направлять Волю против Трёхглазого, пока тот не стал дымиться.
Альгерд перестал заклинать. Трёхглазый прижал к себе чёрные когти, стал таять и сворачиваться, будто умирающий паук.
Обессиленный Альгерд подошёл к лежащей Алеене. Она хрипела. Её отбросило волной, когда взорвались защитные чары Трёхглазого. И молнии…
Его молнии опалили второй оберег, что он сам сотворил для неё. Его молнии сняли защитное заклинание, обожгли её, как и его самого.
«Моя вина…» – подумал он, а вслух молвил:
– Леена, держись! Леена…
Он схватил её за плечи. Только сейчас Альгерд увидел сотканный из волюнтарийского мрака шип. Кончик шипа, размером с его ладонь, торчал из груди Алеены. Альегерд и не заметил, как Трёхглазый метнул его.
Тёмные существа исчезли. Огонь стал пожирать усадьбу.
Раздался свист.
Осколок мрака, величной с корд, холодный и ядовитый, впился в живот Алеены. Теперь два шипа, сотканных из иномирного мрака, торчали из тела девушки.
