– Так мы и грешим, что бы нам каяться. Это что же, по вашему отец Николай получается, раз все мы грешим, и не грешить не можем, то и спасения нам нет? – Как бы удивляясь спросил подполковник Розенштраух.
– А скажите господин подполковник, коли бы завтра, придумали бы такой закон, по которому те что курят, подлежат смертной казни, бросили вы бы курить тогда?
– Эк вы замахнулись отец Николай. Кто ж такой глупый закон издаст.
– А всё таки, коли был бы такой закон, бросили бы табакокурение? – Не унимался поп. За столом все примолкли ожидая ответа, кроме капитана Сивухи продолжавшего аппетитно курить папиросу, обдавая окружающих дымом. Розенштраух видя, что от него ждут ответа, раздумывая произнёс:
– Ну, вы сказали. Конечно бросил бы. И не из-за угрозы смерти вовсе, а потому, что закон превыше всего.
– Вот оно как. А ради любви к Богу, курить бросить не хотите, что бы выполнить заповедь Божью, не чревоугодничай. И получается, коли мы приносим покаяние, то произносим токмо пустые словеса, а страсти свои и не думаем выправлять.
– Разве кроме Святых, бывают без грешники? – Спросила Вера Ильинична.
– И Святые тоже грешат. Только грехи их мысленные. Разве можно противостоять помыслам? Но и их, коли они греховные, мы должны прогонять в тот же миг, как они к нам в ум входят. А вот выполнять Божественные заповеди, не укради, не прелюбодействуй, не чревоугодничай, не убий, выполнять в наших силах, ежели мы будем просить помощи у Господа Нашего Иисуса Христа. А Господь любя нас, токмо и ждёт, когда мы сами явимся к Нему. – Произнеся все это, отец Николай с любовью смотрел на собравшихся за столом.
– Нелепица какая-то выходит, Господь нас ждёт что бы с Ним соединились, а вы сами многим отказали в Святом Причастии. – Равнодушным тоном парировал Сивуха.
– Вовсе даже не так. Убийство даже врага, сее есть грех. И прежде нежели мы хотим принять Святых даров, став причастниками соединения с Телом Христовым, прежде мы должны очистить свою душу покаянием. И Бог здесь не причём, – Я стою и стучусь на пороге, – говорит Он, а мы не можем открыть свою душу, из-за окаменелого не чувствия, и не имея должного покаяния, не можем прилепится к Богу. Каждый думает что его грех или подлость, не такие плохие как у других. Разве бывает такой офицер, который не правильно приняв решение в бою, тем самым неоправданно погубив своих солдат, не начнёт обелять себя, обвиняя врага, смежные подразделения, а в своей душе, даже само руководство своё. Разве хирурги не совершают ошибок? По бражничать до утра, а утром являются оперировать болящего, и из-за беспамятства и трясущихся рук, не оперирует, а буквально режут своего пациента. Апосля выдумывает десятки причин для своего оправдания, и множество объяснений, почему болезный умер.
После слов отца Николая, на лице капитана Сивухи мелькнуло раздражение, и сразу исчезло. Он поднялся из-за стола и бросив на стул полотенце, сухо произнёс:
– Благодарю господа за прекрасное угощение, хотя беседу приятной не назовёшь. Честь имею.
– Пожалуй и я с вами господин капитан. Предлагаю спуститься в село. – Поспешил за капитаном князь.
– Господа только не верхом. Вам ещё рано. – Предостерёг доктор.
– Валерий Сергеевич, вам ещё вредно ехать в экипаже. Вас может растрясти. – Пыталась остановить князя Хващинская.
– Боитесь оставить меня без присмотра? – Натягивая перчатки спросил князь.
