– А каковы ставки?
– Если я тебя догоню, ты пойдешь со мной на свидание.
– На романтическое?
– Это уж мне решать. Я же победитель.
Ага, держи карман шире.
– А если ты меня не догонишь?
– Ну, я не знаю… Ты не пойдешь со мной на свидание.
– Это само собой. А ты до конца своего отпуска ни разу не подойдешь ко мне. И никак, ни прямо, ни косвенно, не будешь мне докучать.
– О! Ничего себе. Очень высокие ставки. Если я проиграю, это будет прямо-таки полное фиаско.
– Испугался?
– Я хорошо плаваю.
– Не сомневаюсь.
– Дистанция – километр. Или около того.
– Согласна.
– Ну, тогда по рукам.
Он протянул руку, я протянула свою. Его рука была теплой, рукопожатие крепким и чуточку более долгим, чем того требовали обстоятельства.
– У тебя рука ледяная. Замерзла?
– Нет. Просто у нас, русалок, кровь холодная. И зеленая.
– Видимо, поэтому, вас русалок, так и хочется согреть…
– Встречаемся на этом самом месте завтра, в семь утра, – перебила его я.
– Во сколько? – он даже остановился.
– Ты же не хочешь, чтобы тебя вылавливали багром? Спасатели приходят к восьми. Неявка приравнивается к проигрышу.
– А-а, это…
– Сегодняшний вечер я посвящу моральной подготовке к заплыву. Тебе советую сделать тоже самое. И лечь спать пораньше. Так что спокойной ночи!
Я прибавила шагу и свернула к служебному входу.
– Эй!
Не очень вежливо, но я оглянулась.
– Как тебя зовут?
– Ты слышал.
Я поднялась на чердак и принюхалась. Ну, точно. Опять курил. Ну, что с ним будешь делать?! Знает же, что нельзя, что снова может быть приступ. Врач ему тогда ясно сказал: хотите еще пожить, бросайте. Он, вроде, согласился, но надолго его не хватило. Тайком покупает сигареты и курит на чердаке, скрываясь от меня. Как мальчишка, ей-богу!
– Вынюхиваешь? – дед появился у подножия лестницы.
– Ты бы хоть менял явки и пароли. Палишься же.
– Ругаться будешь?
– Буду, но попозже. Сначала в душ схожу.
– Давай. А я пока чай заварю. И картошку с грибами разогрею.
– Ага.
Главное преимущество моей квартиры – вид из окон. В него входит не только сливающееся с горизонтом море, но и кусочек набережной, сквер, две улицы и многочисленные красные крыши домов, прибавляющие виду живописности. Сидеть на балконе и любоваться можно в любое время: днем – бирюзовым морем, ночью – россыпью огней.
У нас с дедом общий коридор, но квартиры отдельные, почти одинаковые – кухня-гостиная, спальня и ванная. Только у меня одна спальня, а у деда, кроме своей, есть запасная, гостевая. Раньше здесь была одна большая квартира, где жили дед с бабушкой и почти все время я. Но после смерти бабушки дед все перестроил, и гостиницу, и свое жилье.
Я тогда училась на первом курсе, мама уехала с очередным ухажером, так что он остался совсем один. Нас всех потрясла внезапная смерть бабушки, но дед был просто сломлен. Помню, приехала я однажды на выходные, а его нет дома. Оказалось, что он перебрался в один из номеров. Объяснил, что просто не может находиться в своей квартире, где каждая мелочь напоминает о бабушке и у него каждую секунду разрывается сердце. Вот тогда я и предложила ему все переделать.
Я забрала его на месяц в Питер, а в это время рабочие, под руководством его друга, вынесли мебель и снесли часть стен. Вернувшись, дед втянулся в работу, на что я и рассчитывала. Такой масштабный ремонт забирает все силы, на печаль и депрессивные мысли просто не остается времени. Тогда он решил, что я буду жить в соседней квартире. Помнится, я была не совсем уверена, что так и будет, но перечить не стала.
