– Ролан… Прощай, любимый!
Влюблённым очень трудно друг друга отпустить.
Последний взгляд…
Под воду русалочка ушла.
А следом, глянув строго, пропал и лик отца.
***
Ролан почти не слышал, как подошёл вельбот…
Не помнил, как в итоге попал на барка борт…
Не понял, кто одежду на теле расстегнул
И уложил в постель… Не помнил, как уснул…
***
Привычно и спокойно в прозрачной глубине.
Жаль, люди не умеют дышать в морской воде.
…Плыл молча, без оглядки русалочки отец.
Она молчала тоже. Пришёл всему конец.
Секрет её раскрыли, корабль – уплывёт.
Век грустный, одинокий, её, как видно, ждёт…
– Нашёл? – спросила мама.
– Нашёл, – отец сказал.
Они домой вернулись. – Такого я не ждал…
– Куда ты вдруг пропала? – спросила дочку мать. —
Уже тревожно стало, отправились искать.
– Ты знаешь, кто они? —
Отец тут вставил слово. – Она была с людьми!
– Так точно! Поведай, Благодать,
Приятно ли мужчину земного целовать?
Русалка побледнела.
Тисками сжало грудь и дрожь объяла тело.
Кинжалом резанули отцовские слова!
Зачем сказал он сразу? От шока чуть жива.
И маме стало худо:
– Присесть бы мне куда…
Такие злые шутки оставьте навсегда.
Отец, поняв ошибку, обнял свою жену.
Лицо увидев дочки – почувствовал вину.
– Я не шутил. Всё правда. Она с людьми была.
И поцелуй… я видел. Такие вот дела.
Очнулась первой мать:
– Всё, правда, так и было? Скажи мне, Благодать.
Глядит перед собою русалочка вперёд.
Хоть буря неизбежна, когда-нибудь пройдёт.
Горячий поцелуй Ролана на устах
Всё чувствует она, и ей неведом страх.
Подплыла мама ближе и за руку взяла:
– А что с твоей туникой? Окрашена она.
– Те люди – китобои! Кит кровью всё залил.
Ты помнишь, про корабль вчера я говорил? —
Отец вмешался снова. – Как наша дочь шустра!
…Ты, видно, помогала в охоте на кита?
Не выдержала Благо:
– Ах, папа, не шути!
Напротив, кашалота хотела я спасти.
Да только опоздала…
– Могла ли не помочь? Настигла их беда…
– Зачем? Они ведь гадки, жестоки, жадны, злы!
– Нет, только с курса сбиты, а в целом – как и мы:
Горюют, сострадают, друг другом дорожат,
Влюбляются, прощают, на выручку спешат.
Признать ошибку могут и от страстей сгорать…
– Тебе полдня хватило, чтоб всё это понять?
Русалка жмёт плечами:
– Похоже. Извини,
С двоими лишь знакома – не так плохи они.
– Не так плохи? Дочурка, ты веришь ли сама?
Убийцы-китобои!
– Она же – влюблена… —
Вдруг мама осознала.
– Нельзя любить людей!
Пусть даже неплохие, но чудищ нет страшней!
Хвостов в помине нету, две палочки-ноги.
Без блеска, плавников, совсем без чешуи!
Но что всего ужасней – есть пальцы на ногах!
Им так самим противно, что ходят в сапогах.
В воде жить не умеют, не могут здесь дышать.
Зато горазды девиц подводных целовать!
Русалка отвернулась:
– Мне горько и без вас! —
Не видно под водою потоки слёз из глаз.
И сжалилась тут мама: на дочке нет лица,
Зато претензий хватит на месяц у отца!
Обняла её нежно:
– Устала ты, поспи.
Уж море зажигает вечерние огни.
Сон мысли успокоит и ясность привнесёт,
Утихомирит волны твоих душевных вод.
Русалка удалилась. Родители одни.
– По поводу людей меня ты просвети.
Откуда ты всё знаешь? – отцу дивится мать.
– Немало мёртвых тел успел я повидать.
Они воюют в море друг с другом и китами,
А мы за ними трупы находим, убираем…
