«Русофобия» в ряду прочих фобий и маний: из истории политического языка - страница 5

Француз Макс О’Релл[7] замечает: «Недуг, которым страдает Ашмид-Бартлетт[8], гораздо хуже, чем галлофобия или русофобия, – это умоисступление (hydrophobie morale)» [O’Rell, 1885, p. 142]. Hydrophobie morale (букв. моральное бешенство) – состояние бешенства, не вызванное соматическими причинами, нечто вроде тяжелого психоза в современной терминологии.

С середины XIX в. слова типа ‘наименование народа / страны’ + ‘фобия’ применялись ко всем важнейшим европейским державам. Обычно они встречались во внешнеполитическом контексте, существенно реже – применительно к обычаям, культуре, населению данной страны. Пару им составляли антонимы с морфемой ‘филия’: ‘англофилия’, ‘франкофилия’, ‘русофилия’, которые также употреблялись прежде всего для обозначения внешнеполитической ориентации.

Нередки были также антонимы с морфемой ‘мания’. В медицинском трактате 1853 г. ‘мания’ определяется как «сочетание полного расстройства интеллектуальных способностей со страстным возбуждением по поводу всего, что хоть как-то затрагивает чувства» [Carpenter, 1853, p. 806]. Слова типа ‘англомания’, ‘франкомания’, ‘германомания’ и т. д. встречались во внешнеполитическом контексте, но чаще означали увлечение культурой данной страны. Слово ‘русомания’ использовалось в этом значении в США с конца XIX в. Характерно, что ‘австрофобия’ и ‘австрофилия’ были обычными терминами немецкого, английского, французского политического языка, тогда как слово ‘австромания’ практически не встречалось: Австрия воспринималась как государство, но не как нация со своей особой культурой. То же относится к слову ‘пруссофобия’ (нем. die Borussophobie).

В обширной газетной базе англоязычной печати newspapers.com упоминания об ‘англофобии’ становятся регулярными с 1840-х годов, чаще всего применительно к Франции. Всего за XIX в. таких упоминаний насчитывается в базе ок. 4 тыс. против 690 упоминаний о ‘русофобии’, нескольких сотен – о ‘галлофобии’ и ‘франкофобии’ и нескольких десятков – о ‘германофобии’.

Понятие ‘русофобия’ ввели английские радикалы во 2-й половине 1830-х годов в полемических целях как обозначение фантомного либо преувеличенного страха перед угрозой со стороны России (что в точности соответствовало приведенному выше определению ‘фобии’ у Б. Раша: «страх перед воображаемым злом или чрезмерный страх перед реальным злом», хотя, как уже говорилось, эссе Раша не получило широкой известности). Слово ‘russophobia’ в английской печати того времени чаще всего следует понимать как ‘Россия-боязнь’. Виднейшие представители антироссийского алармизма, равно как и критики ‘русофобии’, принадлежали к различным течениям британского либерализма. Спор между ними шел о реальности русской угрозы британским интересам. Критика ‘русофобии’ вполне могла сочетаться с негативным образом Российской империи; в свою очередь антироссийский алармизм не обязательно предполагал неприязнь к России и русским. Во время Восточного кризиса 1876–1878 гг. и позже ‘русофобами’ именовались по преимуществу тори, а в качестве критиков ‘русофобии’ выступала наиболее влиятельная часть либералов во главе с У. Гладстоном. В американской печати о ‘русофобии’ говорилось сравнительно редко и почти всегда по поводу английской политики.