Русские циклы - страница 35

».

Читаешь и тихо поражаешься, насколько тёмен для нас остаётся ранний период истории Руси. В договоре выступают племянники великого князя Игоря (а значит у него был, как минимум, брат, а быть может, братья и сёстры). Другие знатные персоны с княжескими славянскими именами – Володислав, Предслава. Без каких-либо пояснений, нигде более не упоминаются, кто такие – неизвестно. Договор содержит гораздо более имён, чем договор Олега. Скандинавской монополии имён уже нету. Хотя северо-европейские имена в целом преобладают, но изменения очень большие. Бросается в глаза большое количество имён иранского происхождения – Сфандра, Прастен, Фурастен, Фрастен, Фрутан, Алвад, Мутур, Стир, Истр, Гунастр, Алдан, Туробид[38]. Такое впечатление, что старая иранская знать Русской земли в правление Игоря несколько оправилась от наплыва варягов. Есть имена чудские – Каницар, Искусеви, Апубьксарь[39]. Есть имена иллирийского и кельсткого происхождения, которые мог носить кто угодно. Появляются славянские имена – Синко, Борич и, возможно, Воист и Войко. В общем и целом, верхний слой русской знати носил ярко выраженный полиэтнический характер.

Насколько можно понять из скудных сведений договора, а также описания Константина Багрянородного, при Игоре славяно-русская держава представляла собой ту же федерацию автономных славянских племенных земель под властью великого князя русского. Центральное место в государстве занимала земля полян – территория собственно Руси, домен великого князя. С племенными союзами славян она находилась в разного рода договорных отношениях. Это повелось ещё с Олега, который, к примеру, установил привилегированные отношения с северянами. Одни племена, ближайшие к Киеву, находились в более тесном подчинении, подвергались полюдью. Степень зависимости более дальних племён, скажем – тиверцев, была меньше, отношения были скорее союзнические.

В договоре Игоря обращает на себя внимание одно различие с Олеговым временем. При Олеге фигурировали «великие и светлые князья». А вот при Игоре они довольно пренебрежительно именуются «всяким княжьём». Роль племенной аристократии явно уменьшается, а значение центральной власти растёт.

Если судить по письменным источникам, складывается картина абсолютного преобладания варягов в русской дружине. Однако археологические и антропологические материалы могильников Среднего Поднепровья отнюдь этого не подтверждают. Скандинавское присутствие есть, но могилы скандинавских воинов составляют лишь небольшую часть дружинных захоронений. В Гнездове на Верхнем Днепре скандинавские захоронения составляют 13 % от числа этнически определимых. В Шестовицах скандинавские вещи обнаружены в 12 могилах из 26 отнесённых к дружинным. Однако их исследователь Д.И. Блифельд считал, что количество скандинавов меньше, чем процент могил со скандинавскими вещами. В погребениях Черниговского некрополя присутствие скандинавов не прослеживается. В Киевском некрополе лишь единственное захоронение признаётся бесспорно скандинавским. Иногда трактуются как скандинавские срубные захоронения, составляющие около трети киевских, встречающиеся и в Черниговщине. Однако конструкция этих погребальных сооружений не характерна для скандинавских погребений в «камерах». В целом, по данным археологии, время появления скандинавского этнического компонента определяется концом IX века для Верхнего Поднепровья (Гнездово) и началом X века для Среднего Поднепровья (Киев)