Русские избранники - страница 4

Мне остается еще сказать кое-что о самом выборе тех избранников и случайных людей, о которых я предлагаю здесь краткие биографические очерки.

Само собой разумеется, что я не мог указать всех временщиков, когда-либо появлявшихся в России. Это повело бы меня слишком далеко, так как число их необыкновенно велико. Я поэтому избрал только тех, которые принимали страдательное или деятельное участие в важнейших событиях, государственных или общественных. Вследствие этого объяснения удивятся, быть может, встретив в книге много лиц, кажущихся на первый взгляд довольно незначительными; но при ближайшем рассмотрении заметят, что какое-либо обстоятельство в их жизни, в их сношениях, в их деяниях хотя не вполне, то по крайней мере отчасти оправдывает мой выбор.

Некоторых баловней счастья я прохожу молчанием. К ним причисляю я имена многих служащих, медиков, ремесленников, солдат и других людей, которые хотя и играли короткое время в своем небольшом круге деятельности некоторую роль, но или возвращались к своему прежнему ничтожеству, не имев никакого влияния в государстве, или же оставались в среднем слое общества.

Между тем в число избранников я включил другой класс людей, которые, несмотря на свое быстрое возвышение, все-таки не принадлежат собственно к избранникам счастья. Я разумею некоторых любимцев императриц Елизаветы и Екатерины II, не достигавших ни чрезмерно высокого ранга, ни особенного влияния на государственные дела и тем не менее бывших, по своему рождению, более близкими к высокому положению, ими занимаемому, чем люди совершенно низкого происхождения, которые по своему прошлому и по своим малым заслугам не могли бы дойти и до половины того пути счастья, который они действительно прошли, если бы им не посодействовали побочные обстоятельства.

Писано в июле. 1808 года.

Если нация справедливо превозносит блистательные подвиги государя и его благодетельные усилия к просвещению своих подданных, погруженных в тьму невежества; если благодарное потомство выражает этому государю свою признательность, которую он заслужил тем рвением, с которым он постоянно, в продолжение всего своего царствования, трудился над достижением одной цели – исторгнуть нацию из варварства, завещанного ей прошлым, и тем облегчить усовершенствование настоящего – то она также не должна забывать выразить свою признательность памяти человека, который первый возжег светоч просвещения и пробудил в государе, восприимчивом на все великое и полезное, стремление делать людей счастливыми, которое еще бессознательно дремало в его юной душе.

Франц Яков Лефорт, родом из Женевы, был послан своим отцом, негоциантом, в Амстердам для изучения там торговли. Склонность молодого человека к солдатчине сделала то, что он, вопреки намерениям отца, поступил в военную службу. Впрочем, он скоро оставил ее и отправился в 1680 году, неизвестно чем побуждаемый, через Архангельск в Москву. В то время там дорожили иностранцами для военной службы; Лефорт поэтому очень скоро определился на службу. Его пребывание в России в первые годы было довольно незавидное. Но, наконец, молодой царь[11], Петр Алексеевич, увидел его совершенно случайно у одного чужестранного посланника[12], Лефорт полюбился ему. С этого времени между Петром и Лефортом возникла связь, не прекращавшаяся до самой смерти Лефорта и не нарушавшаяся даже никакой случайностью. Одинаковость характеров, согласие идей и сходство склонностей навсегда связали государя и его любимца. Их связь не была, однако, случайной: в обоих заключались зародыши великих предприятий, и союз этот развивался мало-помалу, по мере того как они ближе узнавали друг друга. Петр сознавал, что ему нужен учитель и помощник; Лефорт чувствовал, что его таланты дают ему право надеяться, что он в состоянии оказать своему государю ожидаемое им от него содействие.