Русские секты и их толки - страница 39

18. Чай, кофе, сахар и табак суть продукты, потребляемые людьми лишь сравнительно в позднейшее время. В книгах Св. Писания о них ничего не говорится. Тем не менее они все-таки не суть произведения сатаны.

19. Для оправдания своих гнусных и отвратительных радений хлысты, как мы видели, указывают как на пример для себя на царя Давида, «скакавшего из всей силы перед Господом» (2 Цар. 6, 14) по случаю возвращения ковчега Господня из Ваала Иудина в Иерусалим. Но факт этот представляет плохую опору для хлыстов и ничуть не оправдывает их неистовых радений. В Ветхом Завете Бог чрез Моисея дал потребные наставления народу израильскому, как нужно совершать богослужения и молиться, чтобы угодить Ему; но «скакания» ими не требуется. Господь наш Иисус Христос не указал нам на «скачущаго» Давида как на образец; Сам Он «молился, преклонив колена» (Лк. 22, 41); нам заповедал «стоят на молитве» (Мк. 11, 25); как на пример достойный для подражания, Он указал на скромного мытаря, который, «стоя вдали (во храме), не смел даже поднять глаз на небо» (Лк. 18, 13) С точки зрения ветхозаветного богослужебного устава поведение Давида могло казаться даже странным, и жена Давида, Мелхола, несомненно была выразительницею общественного мнения своих современников, когда, «увидев царя Давида, скачущего и пляшущего перед Господом, уничижила его в сердце своем» (ст. 16), а по возвращении его в дом даже сказала ему прямо в лицо: «Как отличился сегодня царь Израилев, обнажившись сегодня перед глазами рабынь рабов своих, как обнажается какой-нибудь пустой человек!» Правда, писатель книги Царств замечает в конце рассказа: «И у Мелхолы, дочери Сауловой, не было детей до дня смерти ее» (ст. 23). Это было ее наказанием, но – за что? Не за самое замечание, а за то побуждение, по которому оно было высказано. В Мелхоле заговорила женская ревность: ей было досадно, что ее муж «обнажился перед глазами рабынь рабов», и она в своей ревности дошла до того, что в глаза назвала мужа «пустым человеком» (выражение весьма оскорбительное); грубою, следовательно, была только та форма, в которой было выражено замечание.

Поведение Давида на этот раз было единичным, исключительным, случайным, а потому и не могло быть ни для кого обязательным примером. Давид пришел в экстаз, в необычайный восторг от радости; а когда человек находится в таком состоянии, он не всегда может удержать себя от выражения своих чувств не в объективно установленных формах. Вот почему у Давида не было подражателей среди присутствовавших на торжестве лиц, его подданных. Он остался одиноким. Даже в последующее время его примеру не следовали ни священники, ни левиты, ни пророки, ни простые евреи. Его поведение не оставило после себя никакого следа в еврейском богослужебном уставе. Тем менее хлысты имеют право ссылаться на него в оправдание своих неистовых радений. Оно находится с ними в непримиримом противоречии и не имеет ничего общего: у Давида «скакание» было следствием уже раньше охватившего его благодатного восторга, невольным внешним обнаружением его; у хлыстов же происходит обратное: своими скаканиями и неистовствованиями на радениях они еще только надеются механически «накачать духа» на себя, намеренно стараются вызвать у себя экзальтацию. Таким образом, что у Давида было следствием, то хлысты надеются сделать причиной и – наоборот. Некоторые легкомысленные писатели отожествляли скакание Давида перед ковчегом с исступленными и бесстыдными плясками языческих корибантов, которые ничем существенно не отличаются от наших хлыстов с их радельными плясками и прыганьями; но за некоторым сходством во внешних чертах, за общностью видимых форм, они не заметили специфического различия в самом религиозном содержании тех и других действий. Если бы вожаки хлыстов были откровенными, то они должны были бы прямо сказать, что образцом для их радений послужило не случайное поведение Давида, вызванное исключительным событием, а внешние механические приемы языческих жрецов, в частности – жрецов Ваала, издавна утвержденные их богослужебным идолопоклонническим ритуалом. Об этом в 3-й книге Царств (18, 26) мы читаем следующее: «И взяли они (жрецы Ваала) тельца, который дан был им, и приготовили, и призывали имя Ваала от утра до полудня, говоря: Ваале, услышь нас! Но не было ни голоса, ни ответа! И