Русские женщины привилегированных сословий в Италии и на Лазурном берегу Франции - страница 11

Таким образом, впервые в истории России знатные женщины получили возможность воздействовать на своих высокородных мужей не только внутри государства, (создавая женские «лобби» при дворе), но и за рубежом, принимая непосредственное участие (а порой и путем скрытого воздействия) в формировании отношений с тем или иным итальянским государством. Почти все дипломатические представительства империи в Италии стали организовывать свои церкви, номинально входившие в епархию Санкт-Петербурга.

Паспортная же система в Российской империи начала формироваться в 1765–1795 гг., когда людей, переселявшихся в другие места, обязывали получать в уездных управах «пропускные письма» и «отпускные билеты», со временем получившие название паспортов. Паспорта (passeporti в переводе с итальянского и французского – «разрешения на проезд через порт» – В. О.) выдавались исключительно при переездах, в основном, за границу.

В начале ХІХ в. паспортную систему ввели на всей территории Российской империи, причем установленного образца паспортов не было. Император разрешил губернским властям самим определять содержание и форму паспортов, но обязательно записывать основные личные данные и приметы (рост, цвет волос и глаз, овал лица и т. д.), срок действия документа (от полугода до трех) и цель путешествия. Паспорт выдавали гражданам всех сословий и обоих полов после достижения 25 лет.

Отрицательной же чертой в сближении России с Европой было увлечение дипломатической знати не столько светской культурой Запада, но сколько западноевропейским бытом. А. С. Пушкин в повести «Арап Петра Великого» высмеял щеголя Корсакова, вывезшего из-за границы лишь парижские моды и пристрастие к французским словам. Этим грешили даже такие выдающиеся люди, как дипломат князь Б. И. Куракин. Он так пристрастился к итальянскому языку, что «воспоминания написал на какой-то смеси русского языка с итальянским»[113].

Неаполитанское королевство – первое из итальянских государств установило прямые дипломатические отношения с Россией: «добившись независимости от австрийской короны в 1734 г. это государство пыталось обрести союзников в условиях сложного европейского равновесия»[114]. В 1776 г. испанский посол в Вене Магони передал полномочному представителю русского двора князю Д. М. Голицыну желание «его неаполитанского величества завести и содержать ближайшее между обоими дворами дружеское сношение через собственных министров»[115]. А. К. Разумовский официально представлял интересы Петербурга в Неаполе с 1777 по 1785 г.[116]. Именно благодаря дипломатии Разумовского в 1787 г. был заключен первый русско-неаполитанский торговый договор. Первый неаполитанский посол в России Муцио да Гаэта герцог Сан-Никола, по словам Екатерины II, «говорил по-русски как русский», перевел на итальянский язык «Россиаду» Хераскова, а также «Поучения» Екатерины своему внуку Александру. Его дипломатическую миссию при Екатерине и при Павле продолжил герцог Серра-Каприола, отличавшийся умом, политическим опытом, умением находить контакты с русскими людьми и ставший одним из авторитетных европейских дипломатов. Посол Сегюр отмечал, что «Серра-Каприола, нравился всем своим добродушием и веселостью. Красавицу жену его убил климат, к которому он сам… так привык, что, поселился в России и женился на дочери князя Вяземского, одного из значительнейших лиц при дворе Екатерины»