Русские женщины привилегированных сословий в Италии и на Лазурном берегу Франции - страница 13

и наступлением «николаевского времени», выразившегося в Италии как период русского романтизма середины XIX в. Передовые дворяне в условиях «николаевского режима», обреченные на бездействие, в поисках своего «я» приходили к выводу, что остается «одно средство – путешествовать»[124] и, помимо участия в военных действиях начинали вместе с представителями творческой интеллигенции активно ассимилироваться с «beau monde» на курортах и столицах итальянских государств и центральной Европы[125]. Как не вспомнить метаний лермонтовского Печорина с его типичными ментальными рефлексиями «героя времени». Более или менее долгое нахождение «на водах» стало считаться «хорошим тоном», ведь в Российской империи середины XIX в., кроме необжитого Крыма и нескольких кавказских городов, еще не было своих признанных мест отдыха.

Казалось, сам «воздух Средиземноморья» вдохновлял на новые свершения, а потому в середине XIX столетия такие итальянские города как Ницца, Сан-Ремо, Мерано, Венеция, Флоренция, Рим, Неаполь продолжали оставаться излюбленными местами отдыха привилегированной публики из России, где царствующие особы, знатные персоны, люди искусства, подолгу проводили время. С конца XVIII века и мелкопоместные русские дворяне стали выезжать в европейские страны. Представители русского духовенства при создаваемых православных храмах в Италии начали вести метрические книги, где фиксировали факты рождения, смерти и бракосочетания российских граждан. По мере либерализации рос авторитет и влияние творческой молодежи, стажировавшейся в Риме и Неаполе.

Возникновение же первой «русской колонии» в Италии – в Ницце – относится к 1774 г., когда русская военно-морская эскадра под командованием Орловых облюбовала бухту Вильфранш (итал Виллафранко) как постоянную стоянку на Средиземном море. Орловы заплатили князю аренду за 50 лет вперед и оборудовали «русскую батарею», лазарет, канатную мастерскую[126]. А с начала XIX века этот небольшой приморский городок стал излюбленным местом не только кратковременного отдыха, но и длительного проживания семейств русских аристократов и иных состоятельных эмигрантов.

Вскоре появились первые русские аристократы во Флоренции, Риме, Неаполе. В основном состав колоний наших соотечественников был самым аристократическим. Он был «невелик – не более ста семейств, но не менее половины из них относились к самым известным и титулованным фамилиям старых дворянских родов и высших кругов чиновничества»[127]. Общественная и интеллектуальная жизнь там развивалась под влиянием не только знатных представителей русского бомонда – Бутурлиных, Волконских, Демидовых, но и творческой молодежи, стажировавшейся в Риме и Неаполе. Официальные же отношения между двумя странами продолжали развиваться в основном в виде визитов царствующих особ и членов правительств.

Александр I вернул дворянам привилегии, отмененные Павлом I, и, главное, восстановил действие «Жалованной грамоты дворянству». Уже в первой половине XIX века были случаи использования крепостными юридического права прекращения крепостной зависимости русских людей, находившихся за границей. Так, камердинер В. С. Трубецкого Великанов, оставив «барина» из-за его «запальчивого» характера, «сделался в 1830 годах комиссионером и полубанкиром приезжавших в Италию русских путешественников и в 1839 г. имел уже в Каррарских горах собственную каменоломню». Приписавшись в России к 1 гильдии, Великанов поставлял мрамор для отделки Исаакиевского собора, храма Спасителя в Москве и других городах