Слабое здоровье императрицы сыграло важную роль в росте популярности итальянских курортов. В Ницце императрица выступила с инициативой построения русской православной церкви, которая «получилась очень красивой, благодаря изобилию мрамора в Италии»[171]. Часто она бывала и в соседнем Сан-Ремо.
В середине XIX в. – в связи с необходимостью поправки здоровья Александры Федоровны – царская семья выезжала и на Сицилию, ибо уже с 1840 г. императрица почувствовала не только признаки болезни Паркинсона[172], но и туберкулеза, от которого скончалась ее дочь Адини в 1844 г. (чахоткой болели две из шести сестер Николая I и все дочери его брата, великого князя Михаила – В. О.). Осенью 1845 г. императрица в сопровождении великой княжны Ольги Николаевны, проехав через всю Италию, расположилась на палермитанской вилле княгини В. П. Бутеры[173].
Перед поездкой для Александры Федоровны, давно желавшей побывать в Южной Италии, был построен Царский павильон в «помпейском стиле». Архитектор А. И. Штакеншнейдер и садовник П. И. Эрлер как бы готовили императрицу к путешествию. Во время пребывания в Неаполе она приобрела частицу мощей святого Николая, передав ее – по возвращению в Россию – в Никольский собор[174]. Здоровье императрицы после поездки окрепло. Прожив еще много лет, умерла 5 декабря 1860 г.[175].
Ее старшая дочь – великая княгиня Мария Николаевна – наследовала деятельный характер своего отца – императора Николая I. В 1852 г. она стала первой женщиной-президентом Императорской Академии художеств, председателем Общества поощрения художеств (основанном ею в последние годы жизни), через всю жизнь пронеся любовь к Италии. Не жалея средств, увеличивала стипендии и награды за лучшие работы в Академии художеств. Как свидетельствовала ее сестра Ольга «понятие о красоте было для нее врожденным, ее влекло к прекрасному»[176]. Биографы отмечают также, что Мэри также любила «красивых мужчин и кутил»[177], но второй – морганатический супруг старшей дочери Романовых – в семье не прижился. По словам А. Ф. Тютчевой, брак этот подвергал Марию Николаевну «настоящей опасности, если бы стал известен её отцу», и в подобном случае император вполне мог его расторгнуть, сослав Строганова на Кавказ и заточив дочь в монастырь[178].
После смерти Николая I брак был признан законным особым Актом, подписанным Александром II и Александрой Федоровной 12 сентября 1856 г. в Москве, но при этом остался тайным:
«1. Как второй брачный союз Великой Княгини Марии Николаевны, хотя и получающий ныне по воле Нашей, силу законного, должен однако же оставаться без гласности, то Ее Императорское Высочество обязывается каждый раз, въ случае беременности, удаляться на время родов, от столиц и других места пребывания Императорской Фамилии;
2. Граф Григорий Строганов может иметь помещение в С-Петербургском и загородных Дворцах Великой Княгини Марии Николаевны, но не иначе, как по званию причисленного ко Двору Ее. Он не должен являться с Нею, как супруг Ее, ни в фамильных, ни в иных собраниях Дома или Двора Нашего, а равно и ни каком публичном месте, и вообще пред свидетелями. Прогулки с Великою Княгинею запросто он может дозволять себе только в собственных садах Ее Высочества: С-Петербургскомъ и Сергиевском, но отнюдь не в Петергофском, и других Императорсикх, где они могли бы встречаться с гуляющими, или проезжающими и проходящими
