Русские женщины привилегированных сословий в Италии и на Лазурном берегу Франции - страница 22

Письма писателя А. К. Толстого, состоявшего в дружеских отношениях с царской семьей, передают подробности, свидетельствующие о существенной разнице между эмоционально-душевным состоянием императрицы в Сан-Ремо и ее петербургским «холодным» настроением. Так, в письме от 21 января читаем: «Императрица кажется здорова на вид. … Вчера играли в шараду в костюмах… Очень было хорошо!».

В письме от 24 января автор пишет: «Вчера читал Попова… Мадам М. визжала, а императрица смеялась до слез»[187].

О том, что императрица осталась довольна своим пребыванием на итальянской Ривьере, свидетельствовал и тот факт, что по возвращении в Ниццу после своего первого посещения Сан-Ремо она опять ездила в этот город несколько раз в том же году, а в знак своей признательности мэру и населению городу Мария Александровна подарила набережной, созданной в 1867–1871 гг., сто пальм, остающихся и по сей день украшением Corso Imperatrice. Эта набережная была названа так в честь русской императрицы по решению городской администрации от 6 марта 1875 г.[188].

Последняя поездка для лечения была предпринята в Канны. Когда императрица вернулась оттуда, все были поражены, как плохо она выглядит[189]. Канны стали последним городом, который посещали обе супруги Александра II – официальная и морганатическая. Здесь две неординарные женщины пытались найти покой и отдых.

В 1866 г. император окончательно отвернулся от тяжелобольной императрицы, увлекшись 19-летней Екатериной Долгорукой из рода Рюриковичей. Семья Долгоруких, обескураженная частыми свиданиями девушки с императором, решила отправить ее в 1867 г. к жене ее брата Михаила в Неаполь[190]. Маркиза, как опытная в «любовных делах» неаполитанка, сделала все, чтобы не скомпрометировать девушку. Но, по мнению некоторых исследователей, поездка была организована по предложению царя, который предоставил ей необходимые средства для отъезда вместе со своей золовкой Луизой Черчемаджоре, маркизой Вульчано на лето в Италию[191]. Судя по письмам, Александр II сразу после отдыха в Неаполе предложил им совершить поездку в Париж, куда сам собирался отправиться по приглашению Наполеона III для участия во Всемирной выставке[192].

По возвращению в Петербург Долгорукая стала фрейлиной императрицы, сопровождая Александра во всех заграничных поездках. Дети от фаворитки указом от 11 июля 1874 г. были признаны более знатными по титулу, чем дети от незаконнорожденной принцессы Гессена.

Представляется достаточно правдоподобной интересная версия о том, что император заказал портрет фаворитки лучшему портретисту второй половины XIX столетия И. Н. Крамскому. Тот изобразил одинокую красавицу в коляске на фоне Аничкова дворца, где проживал с семьей наследник Александр Александрович. Портрет был создан как вызов врагам Долгорукой. Художник решился выставить работу только через 3 года после гибели Александра II в 1883 г., назвав «Неизвестной». Лучший женский портрет второй половины XIX в. был приобретен коллекционером П. Третьяковым[193].

После смерти Марии Александровны Александр II думал об отказе от престола и переезде в Ниццу с семьей. После же трагического теракта 1 марта 1881 г. Александр III сделал все для организации скорейшего выезда Долгорукой за рубеж. Поселившись в Ницце с детьми, она через 10 лет приобрела виллу «Жорж»[194]. Стремясь увековечить свой роман с императором, надиктовала воспоминания