Бомбардир Семен Удалой, признанный вожак фрегатских матросов, был уверен, что этот журавль, смешно запрокидывающий голову, раскиснет после первой же рюмки. Но он не раскис. Привел моряков в просторный кабак, разделанный под дуб, распоряжался как хозяин и пил не хуже других. Непривычного к вину Мишу Климова мутило. Он сидел неестественно прямо, стиснув до боли в висках челюсти, и таращил глаза на краснолицего кабатчика.
У кабака их ждали два вместительных кеба и какие-то люди. «Very good!»2, «Карашо, русски seaman!3»: Они знают, куда повезти русских матросов! Плешивый многозначительно подмигнул.
– Свистать всех наверх! – подал команду Удалой и, пошатываясь, первым полез в полумрак кеба.
Ехали долго, подпрыгивая на ухабах, плюхаясь в ямы, так что сквозь щели в полу матросов обдавало жидкой грязью дороги.
– Чертова колымага! – ворчал Удалой, ударяясь головой о ржавые ребра кеба. – Похуже нашего гроба будет. Тоже, видать, старой постройки и с дырками в заду…
Пахло потным войлоком и старыми кожами.
Тряская езда и сырой полумрак отрезвили матросов. Подъезжая к Гилфорду, они подозрительно стали посматривать на своих провожатых, уже не казавшихся, как час назад, добрыми, сердечными малыми.
Удалой попросил остановить экипаж. Но матросам объяснили: они сейчас так далеко от Портсмута, что все равно не смогут вернуться к назначенному часу. Да и капитану «Авроры» уже дали знать об их дезертирстве. Русский капитан поверит, конечно, скорей полиции, чем беглецам. Впрочем, матросам тревожиться нечего: их довезут до Лондона, дадут адреса, они получат там по двадцать фунтов стерлингов, и, если пожелают, им предоставят место на любом торговом корабле Англии…
Семен ударил тяжелым сапогом в дверь кеба. Кеб накренился, но дверь не подалась.
Драка началась сразу, молчаливо, деловито. Только плешивый взвизгнул и забился в угол. Задний кеб мирно потряхивало на гилфордских булыжниках, тогда как с передним стали твориться чудеса. Его качало и кренило, кожаные бока вспухали то в одном месте, то в другом, глухие удары и тяжелое сопение в кебе слышали даже прохожие. Возница растерянно оглядывался, не зная, остановить лошадей или ехать дальше. Люди, нанявшие кеб, слишком хорошо знакомы ему, – они приказали гнать лошадей и не простят «кебби»4 остановки. Они сумеют испортить ему жизнь.
Но вот, затрещав, дверь распахнулась, и на грязную узкую мостовую выпали двое. А внутри кеба продолжалась драка. Протяжно выл плешивый, защищаясь ногами от ударов Миши Климова. Кебмену пришлось остановить лошадей. Стала собираться толпа зевак. Над ними в тумане зажигались гилфордские «звезды» – тусклые газовые фонари. Появился полицейский инспектор, несколько матросов и флотских офицеров, которых всегда бывало много по пути из Портсмута в Лондон.
Удалой поднялся с земли. Рябой, весь в грязи, в разорванной до пояса рубахе, с непокрытой головой, он оглядел толпу серыми выпуклыми глазами, глубоко вздохнул, улыбнулся всем своим большим лицом и сказал как-то невзначай:
– Спасите, люди добрые! Сами видите…
В толпе оказался мичман Попов с «Авроры». Он хотел увезти матросов, но плешивый вознамерился было помешать этому, шепнув полицейскому инспектору, что русские дезертировали и просили доставить их в Лондон, под защиту английских властей. Плешивого тут, видимо, знали: из толпы полетели ругательства, кто-то свистнул, с тротуара швырнули в него комом грязи.
