В гальюне забавно. Пол то проваливается куда-то вниз, то поддает снизу так, что коленки подгибаются. Ну и болтаешься, соответственно, как карандаш в стакане. В салоне Колька Ахматнуров, взявшись двумя руками за поручень, смотрит в иллюминатор. Цепляясь взглядом за горизонт, он очень комично прячется, когда очередная волна иллюминатор захлестывает. Зеленый Вася Суханов сидит на краешке дивана, зажав ведро ногами, а когда оно убегает, слабыми взмахами рук пытается это ведро поймать. Наверху далеко не каждая волна, но примерно каждая девятая или десятая, залетает в центральный кокпит, и парням какое-то время приходится сидеть по пояс в холодной воде, пока она медленно уходит сквозь шпигаты.
Уже совсем стемнело, когда меня, наконец, сменили. Сходив пару раз вниз, и решив, что меня совсем не укачивает, я раздухарился до того, что решил пойти лечь спать.
В салоне почти ничего не изменилось. У Васи всё те же приключения с ведром; он продолжает ловить его по всей каюте, не обращая внимания на полный хаос, творящийся вокруг него. Кинокамера, фотоаппараты катались по полу, вперемешку с ломтями хлеба и нарезанной колбасой. Насвистывая под нос, я по-быстрому прибрался, скинул непромоканец, и прилег.
Закрыл глаза.
…И тут меня торкнуло.
Гораздо поспешнее, чем снимал, я принялся напяливать непромоканец, причем перед глазами окружающие предметы начали расплываться и наслаиваться друг на друга. Рванулся к выходу из каюты, но там меня уже поджидал разудало-веселый Колька Юрьев, весь мокрый, взъерошенный, но с улыбкой от уха до уха. Он свесился вниз из кокпита, загораживая спасительный выход.
«Валя, дотянись за мармеладиком».
Секунду подумав, и решив, что еще успею, «пока не началось», я нахожу мармелад и отдаю Коле. Тот, выудив из мешка пару конфет, протягивает вниз, Васе:
«Вася, конфетку?..»
Нашего инженера незамедлительно выворачивает в ведро.
Я успел. На свежем воздухе, при наличии в видимости горизонта, головокружение и тошнота быстро проходят.
На входе в Керченский пролив волна и ветер стали попутными, все почувствовали себя гораздо легче. Измотанного Василия удалось выманить из каюты. Смутно помню, как на проходе косы Тузла сидел у экрана эхолота, за штурманским столом, и диктовал наверх глубины. В Порт Кавказ пришли в темноте, ошвартовались у бетонного причала, как водится, увешанного старыми покрышками.
С утра Женя с Колей Юрьевым поскакали на телеграф и отправили заказчику телеграмму с просьбой приехать и принять яхту здесь, на месте. «Погода плохая, идти дальше возможности нет».
После обеда приехала уже знакомая ржавая чебурашка. Мужик достал с пассажирского сиденья «бонус» …
…И мы стали готовиться к утреннему переходу в Керчь, к погранцам, с тем, чтобы получить разрешение на выход в Черное море.
Несколько человек из Порта Кавказ уехали домой. Зато приехал Серега Федоров – начальник участка, на котором варили корпуса, и Рома (фамилии не помню). Рома был из Питера. Предполагалось, что он начнет работать на верфи в качестве ещё одного конструктора. Паша Вдовин почему-то прозвал его Чикатило-2.
С собой я брал трехтомник Толкиена «Властелин Колец». Прочитал; времени было предостаточно, но особо «не вставило». Поскольку больше литературы не было никакой, книгу пытались читать все, но больше половины первого тома никто не осилил, зато шутки «про гномиков» стали неотъемлемой частью жизни на яхте.
