Русско-шведская война. 1610–1617 - страница 2

Пехота включала четыре полка: Собственный королевский, Второй, Арекбузирский и Корабельный. Каждый полк должен был состоять из 12 рот по 525 человек. Рота делилась на пять «квартер» по 105 человек, которые состояли из пяти дивизионов. Общая численность пехоты составляла 25 000 человек. Королевский и Второй полки должны были состоять из тяжелой пехоты. В бою рота делилась на две части: «боевой порядок» и «отчаянная надежда». Построенный в 15 рядов «Боевой порядок» насчитывал 315 воинов:: 90 аркебузиров, 54 алебардщика и 171 пикинера. 4-я и 5-я «квартеры» образовали «Отчаянную надежду» и состояли из 20 пикинеров, 22 алебарщиков, 42 рондальеров и 126 аркебузиров. Пикинеры и алебардисты были вооружены ¾ доспехом, пиками или алебардами, а также коротким мечом. Рондальеры имели более легкий доспех, небольшой круглый щит, длинный меч и пистолет. Аркебузиры, возможно, носили шлем, но в остальном защитной брони не было. Они были вооружены аркебузой, коротким мечом. Аркебузирский полк должен был быть полностью вооружен огнестрельным оружием, а Корабельный полк предназначался для действий в роли морской пехоты, хотя и использовался в наземных операциях. Вряд ли он имел пикинеров. Солдаты, вероятно, были вооружены пистолетами и коротким древковым оружием.

Отдельным подразделением была королевская пешая гвардия – Gårdsfånik. Она состояла из 35 «квартер» вместо 25 в армейской роте. Гвардия предназначалась для нанесения ударов, поэтому на ⅔ состояла из пикинеров и алебардщиков[7].

Офицеров и служащих было мало. В 1561 г. в провинциальной роте из Вермланда и Далсланда насчитывалось 331 солдат, командир, прапорщик, возница, писец, два барабанщика и денщик. В 1564 г., в ходе военных действий, к ним добавились профос, начальник обоза, начальник провизии, два барабанщика, волынщик, два жандарма (младшие профосы), капеллан и пять квартирмейстеров. Таким образом, численность роты составила 501 человек.

Ландскнехт, помимо небольшого денежного жалованья, получал от Короны оружие, боеприпасы, необходимые доспехи и одежду. Когда он был в походе, что он делал почти все время правления Эрика, ему выдавали ежемесячное жалованье, а также бесплатное питание, или, как сказано в отчетах: «Wärijor, Kruuth oc Blyy, Harniskh, Clede oc Fetalije». Последнее включало в себя все продукты питания и напитки. Жалованье выплачивалось в два срока – в начале мая и конце сентября. В случае достижения успеха в завоевании определенных мест выдавались «премии»: либо немного дополнительных денег, либо несколько локтей ткани.

Командир вышеупомянутой роты из Вермланда Пер Ларссон получил в 1561 г. в качестве жалованья 100 марок (1 марка равнялась ⅓ далера) и 10 локтей английского сукна. Его прапорщик Дидрик Багге получил 40 марок и 5 локтей английского сукна, главному капралу Сеголю Йонссону пришлось довольствоваться 15 марками и 5 локтями более дешевой ткани. Рядовой ландскнехт Брингель Берьессон получил всего 5 марок и 3 локтя ткани.

Когда во время войны запасы одежды сократились из-за трудностей с импортом из-за границы, ландскнехты вместо этого получали денежную сумму, вещевые деньги, на приобретение необходимых вещей самим, обычно 16 марок. Если еды не хватало, они также могли получить денежную сумму, чтобы попытаться свести концы с концами.

В мирное время и, по возможности, во время беспорядков вербовка осуществлялась на добровольной основе. Когда запасы стали иссякать, прибегли к принудительным мерам. Первыми на службу принимали так называемых «самозачисленных» – всевозможных неквалифицированных рабочих: «бездельников, ночлежников, батраков, бродяг…» Следующим шагом была воинская повинность, обычно по одному человеку на каждые десять домов. От призыва освобождались дворянские крестьяне, жившие в радиусе мили от поместья (Frihetsmilen – «Миля Свободы»), все младше 20 и старше 40 лет, физически неполноценные и крестьяне вообще. Вскоре эти требования были ослаблены. Можно было забирать пятнадцатилетних и седовласых мужчин старше 60 лет. Когда возникала необходимость, каждый пятый мужчина в Смоланде должен был идти на военную службу, в остальных частях страны – каждый шестой. В крайнем случае приходилось идти каждому мужчине.