Русы - страница 2

Царица мира, Византия, сыто улыбалась, взирая на всех снисходительно сверху, не зная, что сегодня стал воином тот, кто заставит ее дрожать. Кто взмахом меча растревожит всю шаткость империи, топнув по ней, как по высохшей шкуре. Кто заставит лучшую армию мира выть от бессильной злобы и дивиться мужеству демонов-русов. И самые храбрецы Византийские сломают зубы об молчаливую стену светловолосых утесов, стоящих намертво.

Волжские булгары и греки строили города, не зная, что через пару десятков лет к ним придут сумасшедшие русы, незнакомые с жалостью и страхом. И вести их будет тот самый мальчик; и сровняет с землей их крепости. Спи спокойной, мир, наслаждайся, пока тигренок становится барсом.

– Асмуд, еще! – Зычный голос княжича вывел варяга из дремоты. Меч в его руке танцевал, словно был ее продолжением. Асмуд залюбовался. Мальчишки растут, словно грибы. Давно ли под стол ходил – а сейчас вон как искусен с клинком. Любо-дорого посмотреть, как полыхают на солнце восьмерки, будто молнии, с руки княжьей. Булатный меч – лучший, тот, что гнется, не ломаясь. Хвала Перуну, мастеров и секретов железа у Руси с избытком. «Хм, – усмехнулся с гордостью Асмуд, – учителя у него хорошие. А княжич-то возмужал, по-волчьему ловок»

– Хватит, княже. – Как можно строже сказал варяг. – Грамоту надобно разуметь.

– Нет! – Твердо ответил Святослав; и его холодные, цвета моря глаза, в упор посмотрели в лицо наставнику. – Меч – моя грамота!

– Нет, княже, нет. Правитель обязан знать грамоту, – увещевал Асмуд.

– Бой – лучшая грамота воина, – упорствовал княжич.

– Слова мужа, не отрока, – воевода Свенельд вырос будто из-под земли; и его лапа легла на плечо Святославу. – Пойдем, княже, на охоту. Из лука постреляем.

– Да, да, да, – глаза княжича вспыхнули. – И копье покидаем.

– А завтра, княже, – хитрый Свенельд склонил голову, – пойдем знакомиться с топором. Топор – первое оружие воина. С топором битвы выигрывали

– Пойдем, – серьезно ответил княжич. И Свенельд смолк на полуслове – на детском лице княжича уже не впервые застыла тень князя. Решительного, упертого, жесткого. Который не шутит и рожден повелевать.

Асмуд лишь неодобрительно покачал головой. Хитрый, сильный Свенельд – вон его мальчик как любит. Знает Свенельд, как это юное сердце завоевать. Ему-то что – он воевода, не наставник. А княгиня Великая спросит с Асмуда, еще как спросит.

– Князю надобно знать грамоту, – про себя пробубнил варяг и поспешил им вслед на охоту. Не дай бог чего приключится с княжичем – Ольга-матушка с него шкуру спустит. Или разметает конями по полю – и отважный Асмуд закашлялся. Древляне вон, до сих пор ею пугают непослушных детей. Строга, строга матушка Руси Ольга – Асмуд заторопился. Княжич взлетел на коня. Туда, навстречу ветру, сжимая древко копья. И горе тому зазевавшемуся, что окажется у него на пути. Снесет нерасторопного княжич, лишь бросив взрыв хохота за спину, в которую врос тугой лук.

Свенельд грозно кивнул бровями – и три отборных дружинника, взбивая пыль, поскакали за Святославом. Не так, чтобы близко – упрямый княжич обидится; но и недалече – мало ли что… Да-а-а, Свенельд, жизнь летит. Летит, как стая вспугнутых галок куда-то. Вот и князь уже оперился. Скоро, совсем скоро – Свенельд это знает – князь сам поведет дружину. И такой князь дружине люб и нужен. Как нужен он князю, воевода Свенельд, и значит… Новые походы, новые битвы. Все хорошо, воевода, не тужи – нужен ты, нужен. Много дел у вас впереди. Но хитер ты, дюже хитер, воевода – и князь это скоро узнает. Это пока он верит тебе безоговорочно. Но узнает. Как знает это умный и подозрительный Асмуд. Свенельд нахмурился…