— Объяснил, почему?
— Я собиралась лететь только с ручной кладью…
— Да нет! Мы проголосовали за запрет продажи на островах кремов с содержанием оксибензона и октиноксата, потому что они разрушают наши коралловые рифы. Запрет вступит в силу только в январе, но люди как бы и без запрета знают, что не все крема от солнца полезны, но ты могла и не знать в России.
— Найл мне ничего такого не сказал.
— Ну, не хотел обидеть, наверное. И развести на большие деньги. Даже у нас местные производители не церемонятся с ценами. Представляю, сколько это может стоить в стране без рифов.
— Зато у нас на Балтике есть янтарь! — выдала я, когда Харт обернулся, явив мне своё все ещё белое от крема лицо.
— Знаю. Лара привозила всем друзьям. Говорила, что у нас тут цены заоблачные. Ну, у нас тут на все заоблачные цены… Кроме того, что выращиваем сами… Ну, готова к встрече с океаном?
Я кивнула.
— Неа, не готова…
— Почему?
— А так тебе все и скажи…
И он протянул ко мне руки. Я не отступила, и его пальцы спустились по моим ногам к сандалиям. Он меня разуть решил? Начал отрабатывать мое гостеприимство?
— Можно вопрос? — спросил Харт, держа мою ногу на весу, так и не избавив её от сандалия. — Ты читала что-нибудь про Гавайи перед тем, как прилетела сюда?
Я постаралась сохранить лицо невозмутимым, не в силах предположить, что крутится сейчас в его дурной голове: к счастью, он, скорее всего, намазал меня так же неаккуратно, как и себя, так что белые разводы на лице прекрасно замаскировали залившую его краску.
— Господи! У нас даже детский мультик про путешествие на Гавайи есть! Что именно я должна знать?
— А то, что кораллы очень острые, и купаться без водных тапочек не рекомендуется.
— Острее морских ежей, которыми полнится Адриатика? — спросила я снисходительно с высоты своих лет и роста.
— Понятия не имею… Я никогда не был в Европе.
И я как-то совсем не удивлена!
— Я не собиралась купаться, — проговорила я тихо, чтобы до бедняги наконец-то дошло, что он тут не самый умный. — Я вышла взглянуть на океан… Только и всего.
— В купальнике?
Харт продолжал держать мою ногу, а я — держаться за его плечи, не в силах как-то иначе удержать равновесие, но его это нисколечко не смущало. Ну так, по идее, и мне плевать…
— Я не собиралась купаться в океане. Я не сказала, что не собиралась купаться вообще. В бассейне у вас тоже кораллы водятся? Или разбита плитка?
— Твоя взяла! — улыбнулся Харт во весь свой белозубый рот. — Ну так дома тапочки имеются? Впрочем, размер у вас с Ларой одинаковый. Так что тапочки найдутся, если у тебя, конечно, нет каких-либо предубеждений перед вещами мертвого человека…
Я вздрогнула от его слов — или взгляда: он снова смотрел на меня без очков.
— Я собираюсь копаться не только в ее вещах, но и в чувствах, так что… Тапочки возьму. Я летела налегке. По просьбе твоего деда. Самым тяжелым в моем багаже был ноутбук.
Харт наконец-то стащил с моей ноги сандалию и вернул возможность стоять на лаве двумя ногами.
— Я не представляю, что за роман ты собираешься написать…
Он выпрямился уже без собственных кроссовок и носков.
— Я нахожусь в такой же прострации, как и ты, и надеюсь в ближайшие дни выяснить все пожелания Найла… Ну и Регины… Как бы она тоже имеет право высказаться относительно матери, хотя и просила её не упоминать…
— Не упоминать дочь? Я как-то не особо представляю себе, как такое возможно. То есть, возможно, что ты и меня уберёшь из истории?
