Рыбацкие страсти и Встречи - страница 27

В некотором азарте, но смешанном с тревогой и жалостью, мы с другом насобирали в общей сложности 6-7 кг довольной крупной рыбы. У нас и класть-то ее было не во что. Обычный улов мы таскали домой в карманах пиджаков и штанов. Мы поспешили сбегать в деревню, рассказать о случившемся на Кичуе и подержать совет, что делать с пойманной рыбой и нельзя ли ее еще насобирать по реке.

Выйдя на проселок, заметили в поле женщин нашей деревни. Они серпом жали созревшую рожь. Толька разглядел среди женщин свою мать. Моей мамы, к тому времени, к сожалению, уже не было: она умерла два года назад. Мы подошли к женщинам. Тетя Ефросиния, Толькина мама, обрадовалась нашему неслыханному улову. Она с радостью и улыбкой поднимала голавлей и сорожек над головой, показывая другим жницам.

Женщины отправили нас домой. Толькина мама посоветовала спустить всю рыбу в их погреб и положить на сохранившийся в нем снег. Она пообещала, что вечером, придя с работы, она поможет разделить улов на двоих. А другие женщины попросили передать их собственным сорванцам, нашим сверстникам, чтобы те тоже сбегали на Кичуй и набрали рыбы к ужину: с питанием были сплошные перебои.

Вечером мы с Толькой в присутствии взрослых стали делить улов. До сих пор улыбка не сходит с моего лица, как только начинаю вспоминать тот дележ. Рыбу мы вычистили, распотрошили и вымыли. Абсолютно равных рыбин по длине и весу не было. Мы додумались разрезать рыбины пополам. Из половинок образовались две абсолютно равные кучи. Но и тут демократия деревни и пристрастие к равенству не остановились и пошли дальше. Мы по-честному разыграли, кому надо будет отвернуться. Выпало мне. Я ушел в дальний темный угол и плотно закрыл лицо руками. В это время тетя Ефросиния взяла в руки одну кучу и громко произнесла: «Кому?». Я ответил, что мне. Наконец сверхсправедливый дележ закончился. Я пришел с рыбным полуфабрикатом домой. Бабушка, выслушав мой рассказ о происхождении улова, задумалась и спросила: «А если сами отравимся?». Я молчал, но в конце беседы произнес: «Не выбрасывать же такое добро!».

К этому времени рыбы с реки натащили в деревню довольно много. Некоторые уже успели ее пожарить и съесть. Скушали ее мои же сверстники и резво носились по улице. После этого готовкой занялись и мы: и жарили, и варили очень тщательно. А когда сели за стол, все решили досыта не наедаться. И вечером, и даже утром мы все продолжали осторожничать. Но все обошлось благополучно. Никто в деревне не отравился. Да и допустить, что в рыбе находились ядовитые для человека вещества, было трудно. Браконьеры увозили рыбу с берега уж точно не выбрасывать. Но, поживившись одной машиной с рыбой, злодеи загубили ее по всему Кичую.

Вот такая история случилась в моем далеком детстве. После нее рыбы в нашей речке с каждым годом становилось все меньше и меньше. Неудержимый процесс ее исчезновения, как говорится, пошел. Пошел необратимо. Сейчас в Кичуе, можно сказать, никто не рыбачит: нет рыбы. А как жаль! Сколько и какой было ее там в моем незабываемом детстве!

В теплое росистое утро 14 июня 1954 года с группой ровесников я оказался с удочкой на берегу Кичуя. Там мы разбрелись по своим излюбленным местам. У каждого из нас такие места были. У кого-то именно там сорвалась с крючка большая рыба – голавль весом в 2 кг. У другого – попался когда-то на крючок голавль еще крупнее. И хотя он до конца боролся за свою жизнь, все же был вытащен каким-то чудом на берег и позднее угодил в домашнюю уху. Каждый из нас помнил такие места и ждал повторения былого, но на более удачной основе.