Я удивлённо посмотрела на неё. Впервые за это время проявила хоть какую-то эмоцию. Эта чужая женщина по-настоящему переживала. Двоякое чувство посетило: с одной стороны, не хотела, чтобы меня жалели, а, с другой, остро в этом нуждалась.
Мне нужно было понимать, что есть добрые люди, что не все в этом мире сволочи. Я очень сильно боялась, что никогда и никому в своей жизни теперь не смогу довериться.
Всё, рухнул воздушный замок! Не было больше золушки и её прекрасного принца, а была звенящая пустота в душе и нож в сердце!
– Юлия Викторовна, – очень спокойно сказала, – не надо так из-за меня убиваться, я этого не стою. Сама виновата, немаленькая девочка, могла бы сразу догадаться и уехать вовремя, а теперь пожимаю плоды своей глупости. Я справлюсь, я сильная. Если уж не сломалась в десять лет, когда погиб мой отец, и мать бросила нас с сестрёнкой, то сейчас точно всё выдержу, но вижу только один выход из этой ситуации…
Она перестала плакать и подняла на меня испуганные глаза.
– Нет, Женя, нет, – замахала руками в знак протеста. – Не смей, подумай о бабушке, о сестре, ты не можешь их оставить…
– Юлия Викторовна, успокойтесь, – перебила её. – Я не стану убивать этих ублюдков и себя тоже, как бы этого сейчас ни хотела! Понимаю, что тогда у бабушки случится инфаркт, а Альку отдадут в детский дом, а я не желаю для них такой участи. Наоборот, хочу, чтобы они жили долго и счастливо, и всё сделаю, чтобы так и было, поэтому мне надо уехать. Не знаю куда, но главное подальше отсюда, иначе за себя не ручаюсь.
Я устало опустила голову на руки, лежащие на столе, закрыла глаза и, как мантру, повторяла:
– Мне надо уехать прямо сегодня, прямо сейчас…
– Да, Женечка, ты права! – заходила она туда-сюда по квартире. – Ты права, моя девочка. Господи, сколько же свалилось на тебя, сколько же несчастий выпало на твою долю, а тебе ведь всего пятнадцать лет, какая же ты сильная! Ну почему, почему такое случается с самыми добрыми, светлыми людьми…
– Не причитайте, Юлия Викторовна, мне от этого нелегче, – я хотела остановить этот поток жалости к себе, не могла уже слушать, не хотела.
– Конечно, конечно, Женечка. Стоп, а у меня идея! – она резко остановилась. – Это гениальная мысль. В соседнем областном центре живёт моя тётя, она очень влиятельный человек в городе. Детей у неё нет. Она тебе поможет. Да-да, поможет, не откажет. Алла Алексеевна знает, что делать. Женя, ты слышишь меня? Соглашайся, пожалуйста. Это лучший вариант. У неё свой реабилитационный центр для женщин с похожими проблемами. Она занимается благотворительностью и очень добрый, чуткий человек. Это то, что тебе сейчас нужно!
Мне было все равно куда: к тете, значит, к тёте. В таком состоянии я с удовольствием жила бы на вокзале и не поняла бы разницы.
– Хорошо! Только можно мне у вас помыться? Я не могу такой прийти домой за вещами.
– Естественно, Женечка, зачем ты спрашиваешь? Конечно, иди…
Через два часа мы сидели в такси, и оно увозило нас далеко от того ужаса, который произошёл со мной и разделил жизнь на «до» и «после». За окном мелькали леса и поля, а я, прислонившись лбом к стеклу, тихо плакала.
Сейчас я могла спокойно, лежа ванне, вспоминать о произошедшей со мной в юности трагедии, и это была полностью заслуга Аллы Алексеевны, тёти Юлии Викторовны. И не сломалась я тогда только благодаря ей. Ведь она, не раздумывая, согласилась приютить незнакомую, замкнутую, колючую девочку.
