– Тогда с-сок, пожалуйста, если можно.
Он отошёл к бару, чтобы налить мне напиток. Его друзья, переглянувшись, опять громко заржали. Я чувствовала себя в их компании неуютно, но не могла уйти, мой взгляд приковывал к себе этот лучший на свете парень, и его внимание, конечно, льстило. Не могла с собой ничего поделать, хотела сидеть рядом, держать Сашу за руку, смотреть в его бездонные глаза. Мои чувства затуманили разум. Я зачарованно пялилась на его губы и думала о том, как он целуется.
«Интересно, а он нежный или грубый?»
Все мои инстинкты обострились до предела, хотелось любить и быть любимой, и счастье, казалось, было таким близким…
Он принёс мне сок и сел рядом.
– Ну, Женечка, давай выпьем за тебя. Ты прекрасна, чудесна, чиста и невинна. Ты как алмаз, который при хорошей огранке станет восхитительным бриллиантом. Ни одна девчонка в классе не сравнится с тобой красотой: ни грамма косметики, но при этом кожа как шёлк, – он провёл пальцами по щеке, – мягкая и нежная, а на щеках естественный румянец. Ты похожа на экзотический цветок, неожиданно выросший посреди луга ромашек, и, несомненно, достойна лучшего парня в классе.
Я покраснела. Он что, намекал на себя? Неужели он хотел предложить мне встречаться? Не могла поверить своему счастью: я и Савельев; вот все от зависти попадают.
– Что же ты, Женя, не пьёшь? – его голос вывел из задумчивости. – А давай с тобой на брудершафт?
Я глупо захихикала.
– Н-нет, на б-брудершафт не буду, – понимала, что потом последует поцелуй.
– Да ты не бойся, я просто чмокну тебя в щёчку. В щёчку же можно, Женя?
О-о-о, этот его взгляд… Я тонула в омуте глаз. Его синих-синих, как океан, глаз…
«Эх, была, не была…»
– Ну-у, х-хорошо…
Он переплёл наши руки, я хотела пригубить и поставить, но Саша, приподнимая донышко моего бокала, помог допить до конца. Я чуть не подавилась, мне совсем не понравился вкус сока. Но, закрыв глаза, впихнула в себя всю эту гадость. Ведь в конце ждала награда: мой первый поцелуй, хоть и в щёчку.
Но вдруг резко закружилась голова, потом бросило в жар. Тепло разливалось по всему организму, предметы расплывались, я теряла связь с реальностью. Последней здравой мыслью было, что этот козёл подмешал наркотик в сок, а дальше всё, как в тумане.
Помню на себе Сашу, потом Вову, потом Андрея, а потом опять Сашу и дальше по кругу. Я не сопротивлялась, тело стало ватным, не моим, при этом ничего не чувствовала: ни боли, ни страха, ни стыда, – ничего.
В какой-то момент мне, вообще, показалось, что душа отделилась и парила где-то в воздухе, наблюдая при этом, как надругаются над моим телом, а потом всё: темнота, и я отключилась.
Проснулась от жуткой головной боли, как будто всю ночь били по затылку, а ещё руки и ноги не слушались, ныло во всех возможных и невозможных местах. Попробовала открыть глаза. Яркий свет не позволил это сделать. Ощущение, словно песка насыпали под веки. Подождав немного, повторила попытку. Стало чуть лучше.
Проморгалась, обвела взглядом комнату. Я лежала на диване, рядом голое тело и ещё два обнажённых мужика на полу. Резко села. Это движение отозвалось новым приступом боли, но сознание понемногу возвращалось. Как в замедленном кино замелькали картинки: я возле дома Савельева, мы пьём с Сашей на брудершафт, и вот они по очереди надругаются надо мной.
«Нет-нет-нет!»
Я затрясла головой.
«Этого не могло быть. Такое не должно было произойти! Как же меня угораздило так вляпаться! Может, всё это сон? И скоро я проснусь дома рядом с бабушкой и Алькой?»
