– Я пришла просто поговорить, – успокоила. – О Феликсе.
– А предприятие…
– Мы решим это позже, хорошо?
Он кивнул, понимая.
– Пока работай, как прежде. Ника не собирается вмешиваться в дела, она никогда в фирму не лезла, а теперь – и подавно. Ты же знаешь…
– Знаю, – если он и думал о чем-то неприятном, то ничем это не выдал.
– Я тоже в бизнесе ничего не понимаю, мой удел – хулиганистые малолетки. И это люблю, в отличие от всех ваших дел с тендерами, сметами и поставщиками. Все останется как прежде, по крайней мере, пока…
Развела руками. Намерения гипотетически вернувшейся Марыси никто из нас не мог предугадать.
– Хорошо. Так о чем ты хотела поговорить?
– Я же сказала – о Феликсе. Обо всем, что его беспокоило. О партнерах. Клиентах. Особенно – о конкурентах.
– Все это я подробно рассказал операм, – покачал головой Антон. – Давай начистоту. Не поверю, что у тебя нет подвязок в тех кругах, и ты не можешь в любой момент узнать все, что хочешь.
– Ну, да, – согласилась я.
Конечно, я могу прослушать записи его разговора с Китом. Длинного, скучного и совершенно ничего не проясняющего допроса. Конкуренты. Ну, конечно, были. И много. Какие-то достались по наследству от деда, какие-то приобретались по ходу дела. Все как на ладони. Ничем вопиюще незаконным осторожный Феликс никогда не занимался. Ну, по мелочи если. Некоторые тендера выигрывались немного подозрительно. А кто в таком бизнесе не мухлюет? В общем же Успенский младший не строил из себя акулу мирового бизнеса: не вкладывал деньги в рискованные, пусть и сулящие заманчивую прибыль проекты, вёл дела аккуратно и сдержанно.
– Хочу услышать то, чего нет в деле. Что ты не рассказал операм.
В этот раз затрезвонил старинный стационарный телефон на большом офисном столе. Антон снял трубку и положил ее перед собой на стол. Теперь там все время будет занято.
– Я не рассказал операм, что накануне трагического дня Феликс собирался встретиться с тобой…
– Мне об этом совсем ничего неизвестно, – удивилась я.
– Странно. Феликс очень ждал эту встречу. Он собирался поговорить с тобой в загородном доме. Насколько я понял, серьезно поговорить.
Я задумалась. Нет, в памяти не всплыло абсолютно ничего. Мы общались с Феликсом за неделю до трагедии по телефону. Я рассказывала об этом пронзительноглазому майору на даче, наполненной ужасом и кровью из порезанной Кристиной ноги. Мы с Феликсом не договаривались о встрече. Разве я бы забыла такое? Мы предпочитали не видеться лично, а если сталкивались случайно где-то в городе, испытывали большую неловкость.
– Ты не ошибаешься? – вопрос прозвучал довольно глупо.
– Как я могу? – удивился в свою очередь Антон. – Феликс о личном вообще редко распространялся. Ты же знаешь…
Я кивнула. Если Нику мы звали Железной Никой, то бывший муж вполне мог носить гордое звание стального Феликса, хотя по крови они и не были родными. Наверное, это свойство несгибаемого деда Успенского распространялось на всех, кто его окружал. Ну, или он подбирал под себя таких людей, как Ника.
– И я запомнил, ведь странно… Даже не то, что он вдруг мне принялся объяснять, почему уйдет раньше. С чего ему оправдываться? Никогда Феликс этого не делал. Не пояснял, куда и зачем он уходит. Как я мог это пропустить мимо ушей? Ошибаться…
Он хмыкнул.
– Главное, в глазах у него такое было… Тоскливое и в то же время с надеждой. Вот как хочешь, так и понимай.
