Он лязгнул зубами так, будто до чертиков был напуган. От скрипа мы оба вздрогнули, но в то же время пришли в себя.
– Да ну, – выдохнул Успенский.
– Ты видишь? – возбужденно спросила я.
В напряженной тишине голоса казались единственной ниточкой, которая не давала совершенно пропасть из реального мира. Если мы не будем разговаривать, багровая до черноты луна поглотит нас, – пронеслось в голове.
– Она ненавидит меня, – непонятно сказал Феликс.
И задрожал всем телом. Именно его ужас привел в чувство. Так было всегда – стоило Феликсу чего-то испугаться, я становилась храбрее. Будто его страхи наполняли меня силой. Он со временем словно понял это, и все реже и реже показывал свой испуг. Как будто не хотел питать меня своими кошмарами.
А тогда в первый раз я вдруг поняла, что Феликс видит и чувствует не совсем то, что я. И этот запах. Нет, не жженой травы. Опасности. Даже – смерти. Холодной вечности с привкусом тающего льда. Феликс стучал зубами от цепенящего ужаса, а у меня перехватило дыхание от восторга.
– Кто, Феликс? Кто тебя ненавидит? – рассеяно спросила я, отдаваясь волнующему чувству.
– Она, – он осторожно, еле заметным движением кивнул на кровавый диск. —Следит… Она все видела.
Феликс выглядел таким испуганным, словно боялся, что луна и в самом деле наблюдает за нами. Я засмеялась. Первое ощущение чего-то невероятно грандиозного прошло, и теперь я видела просто прекрасную, завораживающую, но вполне себе земную картину.
– Глупости…
Я обнаружила, что сижу на диване, схватившись рукой за грудь. Черт возьми, я не догадывалась о такой глубокой дыре в памяти нашей первой с Феликсом ночи любви. А сколько их еще, тех, которые я пыталась навсегда спрятать, укатав в железобетонную логику? Неужели я вся изрешечена этими ранами, сквозь которые сейчас с шумом проходит втягиваемый мной воздух?
Вместе с рваным дыханием пришло еще одно открытие: а ведь именно после той ночи у меня появилась маленькая, но очень личная тайна. И сейчас это именно то, что мне необходимо.
Я устроилась поудобнее. Прикрыла глаза, погружаясь в глубокую концентрацию. Искать тени в самых глубинах души и изгонять их оттуда. Вот что мне сейчас поможет. Моя маленькая тайна, которая помогает мне, сколько себя помню. У каждого свой способ достичь равновесия. Я когда-то придумала свой.
Теплый свет внутри меня разгорался все сильнее. Я чувствовала, как он заструился по венам, наполняя изнутри мягкими звуками, словно я впустила в себя сам осенний ветер, шелестящий листьями за окном.
Вместе с ветром входило осознание: я – частица чего-то большего, протянулась нить, соединяющая бренность с вечностью. Вспыхнули черные звезды, заполняя мое выросшее до Вселенной «я» густым тянущимся блеском. Теперь я была одной из них – черно-пурпурная звезда с розовыми всполохами. Вязкий сироп бурлил во мне и кипел, но не обжигал. Все пространство заполнил запах роз – не нежный, нет, одуряющий и терпкий. Я утонула, растворилась в нем, позволила себе быть одновременно и светом и запахом…
«Красное тепло», – донеслось откуда-то извне тревожащей нотой. Из какой бездны оно открылось мне? Но мысль не ужалила, просто чуть царапнула и улетела куда-то в черно-багровую пульсирующую жару.
Только в этот раз что-то шло совсем не так как обычно. Мешал какой-то мутно стрекочущий треск. Я встала, решив выяснить, что там происходит. И пошла вперед по квартире, развернувшейся до невозможных пределов, пока не заметила мерцание.
