Промокнув рукавом ночнушки капли пота с лица и волос, я подошла к окну. Раздвинула занавески, приглашая в комнату безмятежное утро. Даже сквозь стекло было слышно, как звонко надрываются птицы, радуясь теплому и солнечному осеннему дню.
Тебе просто приснился кошмар, Алена. А ты не поняла сразу, так как никогда раньше не видела никаких снов. Просто кошмар. Но… почему, даже спустя столько лет, даже исчезнув, она продолжает преследовать меня?
Эта проклятая лиса.
Почему-то все судьбоносные, в особенности, неприятные события происходят в октябре. Словно настойчиво пытаются испортить мне любимое время года.
Я заметила её в «Лаки» во время, столь же темное, как и сейчас. Девочку с глазами янтарными, мерцающими в полутьме непроницаемо желтыми радужками хищника, с рыжими прядями немытых волос, густых и волнистых. Они рассыпались языками огня по растянутой облинялой футболке. На бледном лице – точеный носик, такой же острый – масло резать – подбородок, ввалившиеся щеки.
Она выглядела измученной и оборванной, словно бежала из какого-то кошмара. Затравленно и часто бросала настороженные взгляды на вход в бар: ждала того, кого очень боялась.
– Это кто? – я, не поздоровавшись, кивнула на нее Эшеру. – Надеюсь, что коктейль, который стоит перед ней, безалкогольный?
– За кого ты меня принимаешь? – оскорбился бармен. – Не поверишь, но я смотрел паспорт. Ей неделю назад исполнилось восемнадцать. Выпивку ей заказал один из посетителей.
– Ух ты, – поразилась я. – А на вид – не больше двенадцати. Так кто она?
– С чего тебе интересоваться? – удивился Эшер. – Знаешь ли, что происходит в «Лаки», остается в стенах «Лаки». Ты же сама любишь наше заведение именно за это.
– Я бы могла вытащить удостоверение и ткнуть тебя в него носом…
– Но ты ничего подобного не сделаешь,– закончил он с самодовольной ухмылкой. – Иначе это убежище для тебя никогда больше не будет прежним. Твое удостоверение я уже видел, а она погреется и уйдет. Жалко что ли?
Ну, честно говоря, он, безусловно, прав.
– Не жалко, – кивнула я.
И отгородилась ладонью от бокала, который Эшер успел соорудить, пока я допрашивала его по всей строгости закона.
– Я за рулем сегодня, – покачала головой. – Только кофе. Покрепче. Можно в турке на песке. Нет, знаешь… Давай-ка лучше тыквенный латте… И…
Что-то не давало покоя. Я словно физически ощущала сгущающуюся за моей спиной тьму. Чувствовала ли незримую судьбоносную развилку жизненных путей? Совру, если скажу, что чувствовала. Тогда мне просто стало неуютно. Тревога билась в макушке, словно кто-то стоял за спиной и ритмично давал мягкие подзатыльники.
Я оглядела зал, насколько смогла в полумраке. Осень собрала в этот вечер в «Лаки» полтора десятка человек, занявших все свободные места. Женщин среди них не было, этим и объяснялся одинокий коктейль на столе перед рыжей девчонкой. Никто не догадался заказать ей еды. Мужики, что с них взять…
Но какое мне дело? Раз она совершеннолетняя, в мою зону ответственности не входит. И с чего я решила, что ей нужна моя жалость, хотя бы в виде подачки – тарелки супа, фигурально выражаясь? Только… Я такие вещи издалека чую: она в беде.
В большой беде.
Словно в ответ на мои мысли тревожно потянуло сквозняком. На пороге стоял мужчина в камуфляжной куртке. Из тех, от которых даже издалека веет приключениями и риском. И… опасностью. Он вошел и, никуда не спеша, медленно осматривал сконцентрированное пространство бара. Сканировал, моментально отмечая все, на что падал его сосредоточенный взгляд. Широкие плечи чуть наклонились вперед.
