– Ну, может, и не со мной вовсе? – усомнилась я. – Успенский точно сказал: «Я встречаюсь с Аленой»? Или там – «Встречаюсь с бывшей женой»? А, может, просто «встречаюсь с бывшей»? Тогда это совсем другое.
Бывшая жена у Феликса все-таки была одна, а просто «бывших» могла быть хренова туча. Антон задумался.
– А ты права… Почему у меня в голове застряло, что именно с тобой? Я на самом деле точно не могу сказать. Он произнес вроде того, что у него встреча с женщиной, с которой давно не виделся. И что это очень важно. А я ответил: «С бывшими нужно быть осторожнее. Не всегда хорошая мысль – возвращаться к прошлому».
Антон вдруг замолчал.
– Ну, – не выдержала я. – А он?
– Он сказал тогда: «Эта женщина как Черная Луна. До ужаса пугает, но не отпускает».
– И все? – я была несколько разочарована, хотя и удивлена неожиданной поэтичностью Феликса.
– А что еще? Это все. И я ничего про это не сказал на допросе, чтобы тебя лишний раз не тягали. Все-таки…
Он явно собирался сказать, что Феликс был моим близким человеком, и сейчас мне должно быть очень несладко. Так думали все. Наверное, кроме меня. Я в очередной раз поразилась отсутствию собственных эмоций. Это очень подозрительно и значило одно: все спрятано гораздо глубже, чем мне казалось сначала. А когда прорвется… Лучше об этом сейчас не думать.
Лучше поставить крупный знак вопроса в памяти: с кем должен был встретиться Феликс?
– Ты по нему скучаешь? – уже уходя, на пороге вдруг спросила я Антона.
Конечно, прозвучало глупо. Между деловыми партнерами могут сложиться какие угодно отношения, только скучать друг по другу они наверняка никогда не будут.
Но, к моему удивлению, Антон все прекрасно понял. И принял.
– Скучаю, – просто ответил он. – Мне без него…Трудно, да. Но еще очень плохо…
Единственное, что примиряло с действительностью какого-то бестолкового и от этого выматывающего дня – это мой дом. Я зашла, в темноте и, не разуваясь, протопала на кухню, открыла кран и прямо из-под него долго с жадностью пила холодеющую воду.
Напившись, все еще не включая свет, прошла в комнату, скорее упала, как подкошенная, чем опустилась на диван. Подбородок щекотали крупные капли, я их не вытирала. Почему-то было успокаивающе чувствовать себя хищницей, с клыков которой стекает кровь жертвы.
Одна. Наконец-то, одна.
В окно сквозь занавески, разрывая их нежную ткань, пробился молодой месяц с острыми рожками. Женщина, как Черная Луна, с которой собирался встретиться Феликс накануне своей гибели…
А Кристя кричала в истерике: «Красная Луна!». Что она имела в виду?
Удушливо потянуло жженой травой. Я не думала об этом никогда раньше. Сначала оно было настоящим, чего его вспоминать? А потом стало ненужным, старым, протухшим. Тогда…
В ночь грехопадения мы проснулись с Феликсом от странного запаха. Сначала казалось, что горит трава. Я приподняла голову с его локтя, глянула вокруг. Тишина. Только этот въедливая гарь, к которой примешивался парадоксально холодный оттенок. Как если… Если бы плавился лед.
«Так могли бы гореть звезды», – вдруг подумала я. Подняла голову и застыла. Огромная пылающая темно-багровым светом, в сгустках запекшейся крови луна взошла над прудом, отражаясь безупречно ровным кругом в стоячей воде. Это было невозможно красиво и до одури жутко. Перехватило горло, дышать стало трудно.
Я слышала рядом прерывистое, со всхлипом дыхание Феликса и понимала, что он тоже не спит, любуется вместе со мной невероятным зрелищем. Хотя, впрочем… кажется, не то что любуется…
