С аквалангом в Антарктике - страница 4

В начале августа более шестидесяти ящиков с оборудованием мы запаковали и отправили в Ленинград, откуда отходило судно Антарктической экспедиции. В ящики все уложили так, чтобы ничего не нужно было искать, перекладывать, подгонять и регулировать; достаточно их открыть – и снаряжение можно использовать. Вскоре наш багаж еще пополнился: мы получили стационарное водолазное оборудование с ручной помпой. Оно предназначалось лишь на тот случай, если все наше автономное снаряжение – акваланги и компрессоры – выйдет из строя. К счастью, этого не случилось, и помпы, водолазные рубахи и шлемы проплавали всю экспедицию на борту «Оби».

В середине сентября все участники собрались в Ленинграде. Подготовка шла полным ходом. Стало ясно, что в Антарктическую экспедицию удастся включить трех человек. Я, научный сотрудник Мурманского морского биологического института АН СССР, занимался подводными гидробиологическими работами уже около пяти лет. Я отвечал за организацию работ и проведение погружений, а в некоторых документах фигурировал и как начальник нашей группы. Правда, при спешной подготовке к отплытию официально меня начальником так и не назначили, но для нас это большого значения не имело. Заставлять работать никого не приходилось, наши отношения были скорее товарищескими, никаких приказов, формальных распоряжений никто не отдавал. Мы установили полную свободу выражения мнения, а большинство решений принималось демократическим путем. Обычно каждый занимался одним определенным разделом работ и должен был сам себе приказывать. Когда же приходилось делать общее дело, то сначала обсуждали работу, а потом брались за нее. Правда, считалось, что в спорных вопросах право принимать решение принадлежит мне (и это часто бывало не слишком приятно), но такое случалось редко. Вторым в нашей группе был Саша Пушкин, который около двух лет работал вместе со мной. Это очень сильный и полный, если не сказать толстый, человек, что среди подводников большая редкость. Когда-то он учился в институте физкультуры и поэтому или по каким-то другим причинам при погружениях обычно находился под водой заметно дольше, чем все остальные известные мне аквалангисты. Третий в нашей группе – Женя Грузов. У всех перед отъездом было немало работы, а у Жени – больше всех: отплытие антарктической экспедиции предполагалось 15 октября, а на 13-е была назначена защита его кандидатской диссертации. К тому же он оказался единственным среди нас сотрудником Зоологического института, а этот институт выдавал нам немало оборудования. Получить его мог только Женя.

Мы выписывали со складов снаряжение, при этом произошел довольно забавный случай. Составленный список, в частности, включал свитера шерстяные водолазные – 4; рейтузы шерстяные водолазные – 4; подшлемники водолазные – 3; ножи водолазные – 3; гробы водолазные – 3 и т. д. Нужно пояснить, что зоологи называют гробом герметически закрываемый металлический ящик, в котором в спирту или формалине хранятся собранные животные и растения. Определение «водолазный» попало сюда по ошибке, так как перед этим сплошь перечислялось водолазное имущество. Этот список мы понесли на подпись к заместителю директора Зоологического института. Увидев в списке водолазные гробы, да еще в количестве, точно соответствующем числу участников экспедиции, он изменился в лице и тотчас вычеркнул их, буркнув себе под нос: «Гробы вам не понадобятся». Он явно представил себе не ящики для хранения коллекций.