Эрнан любил ноябрь и называл его перешейком, соединяющим два уникальных, на его взгляд, месяца – Красный Октябрь и Белый Декабрь.
Таинство ноября, сокрытого и стиснутого между двумя месяцами, служило для него путеводителем, багровым маяком, своего рода исчислением на пути нового магического этапа. Оно знаменовалось для него либо очищением и завершением бесконечных рутинных дел, либо стремлением объять необъятное. Когда – то давно, в начале девяностых, когда святые ориентиры – чувство патриотизма и чувство долга – были стёрты произошедшими событиями, начался массовый отток из страны людей, большинство из которых составляла золотая интеллигенция. В поисках желанной отдушины люди с остервенением, без оглядки и навсегда покинули страну.
В те мрачные годы у Эрнана что – то щёлкнуло в груди. Он не уехал, остался, но жить как прежде не мог. В душе словно прорвалась незримая плотина. Восстановить его душевное равновесие теперь было делом разве что Божьих рук.
Этот день и сегодняшнее случайное знакомство с Сарой необычно отметились в спектре событий личной жизни Эрнана.
«Но насколько оно было случайным?» – не переставая, задавался он вопросом.
Эрнан вспомнил, что не совершил вечернюю молитву. Включённые фары редко проезжающих машин били ярким светом в лицо. Прищурившись, он продолжал идти, всё больше чувствуя давивший на спину рюкзак. Глаза слипались от усталости и непреодолимого желания заснуть. Непроизвольное постукивание друг о друга камушков чёток возвращало его в реальность из грёз сна. Через полчаса ходьбы он остановился, глядя на поле слева от дороги, не намереваясь извлекать спальный мешок для ночлега, сознательно избегая непредвиденных форс – мажорных ситуаций в лице нетрезвых местных жителей, злой собаки и всяких ползучих тварей.
Когда Эрнан прошёл километра два, ему показалось, что он видит впереди минарет. Туманное сооружение по мере приближения становилось всё более чётким, и он увидел горделиво стоящую придорожную мечеть. Она, судя по всему, была построена гораздо позже, после приобретения республикой независимости. Божьи дома – мечети, церкви, синагоги – в бывшей атеистической империи не являлись столь посещаемыми и социально – актуальными, как теперь, а были просто древними архитектурными строениями, украшающими характерное лицо восточной страны. Динамичный темп нового суверенного государства окончательно повернул общественность в сторону наживы материальных ценностей, эфемерных непостоянных радостей, так что никакому бизнесмену и в голову бы не пришло заняться богослужебной постройкой на свои кровные сбережения. Очевидно, личные инициативы отдельных общественных деятелей и порывы иных государственных чиновников в деле развития социальных институтов, в том числе влияние религиозной идеологии и морали на умы не поощрялись. Да и помимо этого идеи набожности казались непригодными. Рядом с мечетью, по правой её стороне, было небольшое второразрядное кафе. Эрнан наскоро подкрепился, утоляя наступивший голод картофельным пюре с куриной грудкой, и, расплатившись, спросил у официанта:
– Скажите, если идти по прямой, можно ли будет выйти к горе Бешбармаг?
– Километра через три, если держаться левой стороны шоссе.
– Точнее, через два километра, – заметил Эрнан, взглянув на циферблат часов.
Официант, внимательно присмотревшись к клиенту, выпрямился, будто что – то вспомнил, и неуверенно спросил:
