– Знаю, знаю, она немного чокнутая. Я теперь называю ее Туней, какая из нее Петуния.
– Просто для ясности уточню, – говорит Бринн, – ее морда была такой вдавленной до того, как она влетела в диван, так?
Петуния в восторге от этой шутки. Она пытается запрыгнуть на диван, чтобы быть поближе к моим подружкам, но для этого ей не хватает роста, и мопс плюхается на пол.
– Бедняжка! – восклицает Сесили и поднимает Петунию на диван.
– Нет, не делай этого! – Мама видела? Фух. Все еще смотрит в экран компьютера. – Туне нельзя залезать на мягкую мебель, – шепчу я. – Мама меня убьет. А потом, возможно, и ее.
Сесили садится на пол, чтобы погладить Петунию. Туне такое внимание очень нравится, она начинает тявкать и лизать лицо Сесили. Лаять и лизаться ей тоже никто не разрешал, но мы еще только изучаем правила хорошего тона.
После того как тема знакомства с моей собакой утрачивает свежесть и новизну, мы втроем переходим к обычным разговорам после финального матча. Мы болтаем о школе, о людях, которые в ней учатся, о том, что каждая из нас собирается делать после выпускного. Бринн загружает видео на свой канал, Сесили салфетками стирает с лица временные татуировки со слоганами. Через несколько минут нас затягивает разговор о том, где прикольнее было бы жить – во Франции или в Италии, когда я слышу голос мамы: «Вот дерьмо».
И через секунду срабатывает пожарная сигнализация. Уэ-э-эу! Уэ-э-эу! Уэ-э-эу!
Я зажимаю уши ладонями. Петуния начинает выть, но это такой особый вой мопса, скорее напоминающий протяжный напряженный «чааарп», который почти так же сильно раздражает, как сигнализация. Мы бежим в кухню, но натыкаемся на стену дыма. У меня дерет горло. Я размахиваю руками, и сигнализация снова атакует мои уши. Черт!
– Мам? Ты жива?
Мама размахивает перед носом прихваткой.
– Откройте окно! Откройте дверь!
– Я звоню в службу спасения! – Бринн выхватывает из кармана смартфон.
– Нет! Никакой службы спасения! – кричит мама. Ее ладони хаотично порхают, как пульверизатор «Крейзи Дейзи», на бешеной скорости разбрызгивающий воду по саду. Мы играли с таким в детстве. – Не хочу, чтобы соседи развели тут суету.
– Духовка горит, – говорит Сесили. – Разве не нужно что-то с этим сделать?
– Вообще-то я в курсе, что она горит, – огрызается мама.
Петуния растворяется в густом дыму, и я пытаюсь поймать ее в кухне. Моя лодыжка от этого не в восторге, я вынуждена снизить скорость. Мама открывает кран и вставляет насадку-брызгалку. Она направляет струю на открытый духовой шкаф, а попадает прямо мне в лицо.
– Эй, мам, ты брызгаешь в меня!
– Уйди с дороги!
Я приседаю, чтобы струя могла пройти у меня над головой. Ой, а внизу, оказывается, меньше дыма. Получается, что день пожарной безопасности в начальной школе не зря прошел. Я начинаю ползать по полу и звать Петунию. Языки пламени лижут внутреннюю поверхность духового шкафа, и мамины попытки их затушить пока не увенчиваются успехом.
– Я реально сейчас позвоню в службу спасения, – говорит Бринн.
В этот момент дверца духовки закрывается и чей-то голос произносит:
– Дверцу не открывайте. Весь кислород выгорит и огонь затухнет. Все совсем не так плохо, как кажется. Пожары в духовках просто много дыма дают.
Погодите-ка. Я знаю этот голос.
Сквозь завесу дыма я вижу, что какой-то парень снимает куртку и начинает выгонять ею дым в сторону окна, только что открытого Брентом. Снизу мне хорошо видны его ноги. Парень обут в биркенштоки.
