И все. Как будто это нечто незначительное. Как будто у меня есть простое объяснение этой лжи.
Погоди, рано паниковать. Нужно сначала понять, что она видела.
– Ты шла домой по Мартин-роуд, так?
– Я там всегда хожу, когда возвращаюсь от бабули. Я увидела машину и сразу поняла, что она твоя, потому что у нее на бампере был этот стикер, ну, «Мир без искусства – сплошная тоска». Прикольный, кстати.
– Спасибо.
Скучаю по нему.
Элла снимает очки, убирает более крупные пряди волос за уши и обратно надевает очки. Она смотрит прямо перед собой.
– Я знаю, что ты не от оленя уворачивалась. Не было там никакого оленя.
Бах. Этого уже достаточно, чтобы меня потопить. Выдуманная мной история гарантировала мне безопасность в последние два месяца. Даже когда мама и Брент узнали правду, моя выдумка помогала скрывать ее от остальных. Без нее я чувствовала бы себя голой.
Заявление Эллы повисло в воздухе. Мне хотелось бы его опровергнуть, но я не вижу в этом смысла. Она была на месте аварии.
Пару минут я просто молчу.
– Ты кому-то рассказывала?
У меня такое чувство, что вся моя жизнь разбилась в лепешку вместе с машиной. Но если машина вышла из строя навсегда и стоит себе на месте, мне приходится жить обычной жизнью, как будто никакой аварии не было. Очень трудно функционировать с поломанными внутренними механизмами.
– Нет, я никому не сказала. – Элла пожимает плечами. – Я побежала домой, чтобы подзарядить смартфон и позвонить в скорую, но они уже были в курсе. Я сказала сестре, что нам нужно навестить тебя в больнице, но она уехала в лагерь. К тому же мы с тобой не подруги. Было бы странно заявиться к тебе в палату.
Мне не очень приятно слышать от нее, что мы не подруги, но мы же и правда не подруги, с этим трудно не согласиться. Элла – полная противоположность Алисы, которая притворяется, что мы очень близки, притом что это точно не так. Кажется, так лучше, решаю я. По крайней мере, честнее.
– Короче, когда в новостях сказали, что ты врезалась в дерево, чтобы избежать столкновения с оленем, я подумала, что у тебя есть причины так говорить. И вообще, это не мое дело.
– И все же мы сейчас разговариваем именно об этом.
– Да, но это только потому, что я хотела у тебя об этом спросить. Я же там была и все такое.
– Могла бы написать мне имейл.
Меня очень смущает, что мы ведем этот разговор вживую. Не хватает времени придумать хороший ответ.
– Мы же не подруги. Я не знаю твоего электронного адреса.
– А «Снэпчат»?
– А мы разве друзья в «Снэпчате»?
– Не знаю. Проверю. – Я достаю смартфон, радуясь, что могу отвлечься от разговора. В «Снэпчате» у меня ее нет. – Сейчас отправлю тебе запрос. – Я убираю смартфон обратно в поддельную сумочку от «Кейт Спейд».
– Круто. Проверю, когда буду дома. – Элла снова открывает свой блокнот. – Погоди-ка. Кажется, это какая-то новая комбинация на поле. Нужно записать.
– Не вопрос.
Таких странных разговоров у меня давненько не было. Если вообще когда-то были. Каков ее скрытый интерес? Чего она хочет добиться? Сердце грохочет в груди, но я снова достаю смартфон, потому что именно это обычно делает человек во время неловкой паузы. На экране всплывает сообщение от Бринн, и я отвечаю.
Думала, ты ушла, прости. Позвоню вечерком.
Не хочу, чтобы сюда приходила Бринн и слушала этот странный разговор. Элла по-прежнему следит за игроками нашей команды и рисует свои стрелочки и крестики.
