«Да-а, местной редакции будет нечего предложить. Либо Арсения с открытым ртом, либо ускользающего из кадра Арса-Флэша», – подумала я.
Я уже полгода работала внештатным журналистом. Писала статейки, брала интервью у важных личностей нашего городка, участвовала в разных мероприятиях. Короче говоря, делала все, что и обычный журналист, только в самом штате не числилась. Как мне объяснили, это выгодно – не платить сотруднику месячную зарплату за целую ставку или полставки, а выдавать разве что вознаграждение за проделанную работу. К слову, получала я немного. Да и работала тоже мало: репетиторы, последний звонок, экзамены, вальс. Особенно вальс. Он уничтожил во мне подобие грациозности и женственности. Пока мои одноклассницы легко кружились в танце, я виновато отдавливала ноги Арсению. Он терпел, почти не кривил лицо от впивавшихся в его пальцы мысков моих туфель, которые заставила меня обуть бабушка. «Выпускной бывает раз в жизни!» – говорила она. А я хотела верить, что такой провальный вальс тоже бывает раз жизни.
Арс вернулся слишком быстро. Поникший и задумчивый. Все его праздничное настроение испарилось. Синие глаза выражали беспроглядную тоску и ни капельки надежды. Я любила его глаза, они всегда говорили больше, чем сам Арсений. Хотя во всем его виде можно было заметить гнетущее разочарование. То, как он упал на стул и безвольно уставился в окно, говорило о неудачном разговоре с отцом.
Я тут же подсела к нему. Совсем не хотелось хитрить, но из печального Арса и слова нельзя вытянуть! Это как во время нашего марш-броска по Калуге, когда мы решили весь день ходить по кафешкам и пробовать кофе, чтобы узнать, где подают самый лучший. Лишь к концу путешествия Арс признался, что натер ногу до крови. Видите ли, не хотел меня расстраивать и омрачать своей мозолью нашу задумку.
– Ты как? – спросила я.
– Вась, не надо, только не…
В тот момент я уже коснулась его руки и была далеко от тихого «Вась, не надо». Там, где я оказалась, время шло иначе. Оно могло тянуться до бесконечности, когда в реальности прошло бы не больше секунды. Арсений стоял на берегу Оки и с силой бросал в реку камни. То, что я видела сейчас, происходило в сознании самого Арсения. Именинник не желал поворачиваться ко мне лицом, поэтому пришлось пялиться в его каштановый затылок.
– Ты поговорил с отцом? – начала я, осторожно приближаясь к метателю гальки.
– Поговорил. И знаешь, что он сказал? Что я получу должность управляющего, если поступлю на физмат!
– Ну и чего переживать? Ты хорошо сдал экзамены, скоро появятся списки, я уверена, ты прошел.
Мою загоревшую на солнце кожу обдувал ветер, прохладный, как и все краски этого берега. Небо потихоньку заволакивало тучами, высокие камыши приклонялись к земле при каждом мощном порыве. Песок на берегу казался ледяным и серым, застывшим, как фигурка из мрамора, ноги нисколько не проваливались и почти не оставляли следов.
Я подошла на самое близкое расстояние. Арсений прекратил кидать камни и взял меня за руку. Крепко-крепко. В реальной жизни он так никогда не делал. Арс стеснялся своей эмоциональности и – совсем немножко – нашей дружбы, но продолжал любить меня как сестру. Место, где мы находились сейчас, убирало оковы, здесь не нужно было сдерживаться или натягивать лживые улыбки. Все маски и социальные роли оставались далеко за пределами сознания и не могли пробраться внутрь.
