С другой точки ощущения - страница 6

– Вера, что случилось? Мы в больнице? – подала голос я.

– Да, – коротко ответила одноклассница.

На нее было невыносимо смотреть. Глаза казались стеклянными, Вера только и делала, что поглядывала на часы и отсчитывала время. Она неподвижно сидела на стуле, сгорбившись, скрючившись, поджав ноги к груди, точно от холода. Я почувствовала мерзкий сквозняк, он и был переносчиком тех безликих голосов. Они проходились по коридору до нас и обратно, поглощая своими воплями все пространство, какое было отведено нам с Верой.

Я сделала шаг. В голове пронеслись мысли о смерти. Но с чего бы вдруг? Я всего лишь собиралась ответить домашнее задание по литературе, неужели от этого можно умереть?

«Конечно, по статистике каждая пятая школьница умирает, декламируя стихи Фета. Не зря же его творчество – олицетворение красоты. Ради этого можно и жизнь отдать».

Я редко теряла саркастический настрой. Позитивным назвать его было сложно, но и пессимистическим тоже считать нельзя. Другое дело – моя одноклассница. Вера все глубже погружалась в себя. Маленькими шажками я подбиралась к ее стулу. И чем ближе подходила, тем громче становился ее шепот. Нет, то был не сквозняк. Все голоса, которые я слышала до этого, принадлежали Вере. Только ее губы не шевелились. Любой зритель ужастиков сказал бы мне тогда: «Не подходи к ней, не подходи! Ты что, глупая?» Но я подходила. По коридору продолжали гулять голоса Веры. Она кричала. Она плакала. Она читала стихотворение. Она указывала кому-то, что нужно делать. Но при этом оставалась почти неподвижной. Будто я слышала Верины мысли, проносившиеся в голове.

– Вера, что случилось? – повторила я, подойдя к хлипкому стулу и опустившись на корточки перед одноклассницей.

– Мне страшно. Я боюсь, – призналась она, наконец-то зашевелив губами, а не голосами извне. Вера посмотрела на меня и поменялась в лице, словно пришла в себя. – Ты случайно не помнишь, что там после: тоскливый сон прервать единым звуком, упиться вдруг неведомым, родным?..

– Дать жизни вздох, дать сладость тайным мукам, чужое вмиг почувствовать своим…^>1 – молниеносно продолжила я, даже не успев подумать, о чем меня спросила Вера.

Она с благодарностью кивнула и проговорила четверостишие заново. Я не видела смысла повторять по сто раз давно заученный текст. Вера знала все и всегда. Все учила, все понимала. И то, чем она занималась сейчас, было похоже скорее на необычную молитву, чем на простое повторение материала.

– Зачем? Ты и так знаешь слова! Что мы здесь делаем? Вер, ты помнишь, как мы сюда попали? – начала нервничать я.

– Мы в больнице, ждем моего папу.

– Твоего папу? А зачем мы его ждем?

– Ему надо поправиться, – пожала плечами Вера. – Ему же делают операцию, надо дождаться, что все пройдет хорошо. Надо только подождать. Чуть-чуть. Всего несколько часов. Надо…

– Ясно, – пришлось остановить ее, иначе бы Вера захлебнулась слезами в своем «надо».

Ее всхлипы и слезы хлынули наружу. Они оглушили меня, обратили в бездействие. Я сидела на корточках перед Верой и не понимала, как это случилось. Тот разлом в памяти между уроком литературы и этим местом.

«Как. Мы. Сюда. Попали?!» – этот вопрос не умещался в моей голове. Он терзал меня даже больше, чем слезы Веры. Хотя рыдала она довольно громко, иногда переходя на визг или подхватывая низкие ноты. Я еле сдержалась, чтобы не отпрянуть от нее. Мое сердце сжалось. Сначала от негодования, потом от страха, под конец я совсем растерялась. С одной стороны, я понимала, что должна успокоить ревущую одноклассницу; а с другой, хотела выбраться из этого дикого и по-настоящему пугающего места.