Подошли бортинженер и штурман. Тим протянул руку к кодовой клавиатуре люка.
– Стой, Тим! – остановил его Амбурцев. – Тебе зачем туда?
– Там импульсар от монитора. Вчера там его оставил.
– Погоди. Садитесь, ребята, отдохнём.
– Командир, мы не устали, – возразил Морис. – Импульсар подсоединим к разъёму – и все дела. Тогда отдохнём.
– Нет, штурман. Сейчас.
– Но почему, командир…
– Я так хочу, – простодушно улыбнулся Амбурцев.
Тагрин взял Мориса за плечо, пригнул к себе, прошептал на ухо:
– Миша, это приказ. Ты мало знаешь командира.
– Сидим, сидим, ребята, – сказал Амбурцев. – Отдыхаем. Тим, хоть бы анекдот рассказал…
Капитан всё поглядывал на чёрные проволочки жёстких тяг комбайна Ротберга. Наконец, он ещё раз всмотрелся, резко махнул рукой.
– Всё! Я отдохнул. А вы?
– Мы и не уставали… – пробурчал Морис.
В бокс они вошли втроём.
– Запах, как в станции… – отметил инженер. И забрал со стола импульсар монитора.
Амбурцев задержался, отступил назад и заглянул за корпус ближайшего генератора.
Там лежал небольшой овальный предмет, напоминающий радужное зеркальце. Капитан поднял его и несколько мгновений всматривался.
– Вот вы какие… – тихонько вырвалось у него. Смущённо усмехнувшись, он спрятал находку в карман и присоединился к своему экипажу.
Все дела были сделаны. Тим по привычке, уходя, окинул взглядом агрегатную. На его лице появилась озабоченность.
– Опять что-то не так… Когда приходили, не так было.
– Пол не косит! – воскликнул Морис.
– Точно. Нет чёртова косогора. Вектор тяжести выправился.
– Но мы же ничего с генераторами не делали!
Тим недоумённо развёл руками.
– У самих, значит, совесть пробудилась. Так бывает… Только в какой момент это произошло? Командир, ты не заметил?
– Заметил. Когда ты анекдот рассказывал.
Морис озадаченно смотрел на старших товарищей.
– Будем считать, – подвёл итог Амбурцев, – что это прощальный подарок… судьбы.
* * *
Капитан рассматривал «зеркальце». Это, в сущности, был женский портрет. Но… живой. Изображение всё время становилось больше, меньше, поворачивалось. Неуловимо менялась одежда. Блестели огромные неземные глаза. Юная женщина улыбалась, смеялась, что-то говорила. Иногда, кажется, пела. Но – всё беззвучно. В её лице жила текучая смена выражений: задумчивость, нежность, лукавство. Иногда – беспокойство и даже гнев.
Впрочем, – подумал он, – что мы понимаем в выражении лиц инопланетян?
Вот она медленно повернула голову. В упор глянула огроко-синими глазами между чёрными кулисами волос. Зрачки – чёрные бездонные колодцы неотвратимо, пьяняще притянули взгляд Амбурцева. Мелькнуло и погасло в сознании: этого нельзя… Властно обволокло непонятное, незнакомое чувство. Феерическая радость – но и что-то, сжимающее сердце. Он задохнулся. Рука с «зеркальцем» медленно опустилась.
– Что такое?.. – пробормотал он, не сразу приходя в себя.
На полу возле стола стояла мина – ещё пустая. Банки с бинарными компонентами он поставил в противоположные углы каюты. Их следовало, по возможности, всегда держать подальше друг от друга. В рейсе компоненты дьявольской взрывчатки ехали в разных отсекх. Иначе при аварии и от планетолёта, и от людей могло ничего не остаться. Вспышку, может, и заметили бы в случайно наведённый сюда телескоп. И, может, связали бы её с внезапным исчезновением «Сибэрд». Корабль и грузы списываем, людям – вечная память…
Докладывать потом не обязательно, решил он. Взорваться станция может от чего угодно. Всё-таки сто лет. А маленькая нехватка груза легко маскируется. Авария же была.
