– вступает в разговор Наташка. – Акция протеста у нас.
– Еще кто-то из владельцев участков недоволен? – хмурюсь я.
– Да, Коржик.
Коржик… Ага, ее собака тоже недовольна.
– Вызывать полицию? – опять спрашивает охранник.
– Вот же на мою голову… – мне хочется свою бывшую подружку юности прибить. Вот вместо плакатов гвоздиками на забор. Пусть повисит и в себя придет. И корги ее рядом повесить. За хвост. – Не надо полицию. Наталья, если бы не позднее время, я бы провел с вами воспитательную беседу. Но надеюсь, вам и так понятно, что подобным образом себя вести не нужно. Вы ничего этими плакатами не добьетесь.
Я подчеркнуто говорю холодно и на вы. Нечего тут няш-мяш разводить. Детский садик остался далеко позади. В общем-то, в мои тридцать восемь и ее тридцать пять наша страсть в двадцатилетнем с хвостиком возрасте тоже в прошлом.
Непроизвольно засматриваюсь на Наташкины длинные, загорелые ноги – она в коротких шортах, поэтому ноги видны прекрасно. Интересно, это она на грядках своих так загорела…
Пытаюсь сконцентрироваться.
– Вас сейчас охрана проводит домой.
– Я и сама доберусь. Недалеко. И вообще, мы так давно знакомы… Зачем ты выкаешь?
Охранники удивленно переглядываются.
– В последний раз, Наталья, если я не ошибаюсь, мы виделись лет четырнадцать назад. Можем считать нас незнакомцами.
Вижу обиженный взгляд. М-да, после года безумной страсти услышать такое неприятно. Но чего она хотела?
– И по дороге вы можете еще какой-нибудь фокус выкинуть. Поэтому пойдете под присмотром. Ребята, изымите у нее все плакаты, – обращаюсь к охранникам. – На обратном пути снимите те, что успела повесить.
– Вставайте, – велят продолжающей сидеть с обиженным видом Наташке.
Поджав губы, которые от этого становятся не менее пухлыми, она идет к двери. Корги на своих коротких лапках семенит за ней. Хорошо, в этот раз не нассал тут в качестве акции протеста.
Выхожу за ними и останавливаюсь на пороге. Красота! Вот разобьем еще парк моей мечты, и вообще будет супер!
Мои мысли прерывают голоса:
– Куда вы!
– Домой. Вон же забор. Там есть отгибающаяся секция. Так гораздо быстрее, – Наташка показывает на несколько метров своего участка, граничащие с моим. Там ее жуткая рабица, по бокам которой высится мой забор.
Охранники оборачиваются.
– Ой, идите уже, как она говорит, – меня все это бесит. – Так действительно быстрее, чем если вы пойдете в обход.
Они уходят по неосвещенной фонарями тропинке.
Я возвращаюсь домой.
Сна как не бывало. Почти четыре утра. Иду на кухню. Вынимаю оставшийся после ужина кусок холодного мяса. Иду к себе наверх забрать бутылку коньяка.
Сталкиваюсь с заспанной Ольгой.
– Егор Павлович, все в порядке? Мне разбудить Нину? – Нина у меня готовит.
– Нет, – рычу слишком грозно, однако нервы, оказывается, на пределе. А завтра, точнее, уже сегодня, тяжелый день.
Ольга испуганно кивает и уходит. Она отличная помощница, но в свои сорок пять совсем никакая не ягодка. Скорее всего, вообще по сей день девственница. Вроде, работает отлично. Живет в моем доме – никакой личной жизни. Я – ее бог, сын, отец, кто там еще… Но вот подбешивает. Иногда хочется, чтобы исчезла. Чтобы как ее киберобраз – нажал на кнопку и все, нет ее…
Располагаюсь в столовой. Коньяк с мясом… Ерунда какая-то. И все из-за Наташки. Идиотизм. Надо быстрее ее выселять. И если бы она не была моей давней бывшей, я бы отправил к ней Виктора. Пусть бы разбирался, как со всеми. Но что-то мне не дает с ней поступать, как со всеми.
