В животе у Васи заурчало и он вспомнил всё. Вспомнил, что жена уехала в деревню к своим родственникам, а он…
– В отпуске! Ну, конечно, в отпуске! Я в отпуске, а не на дне рожденья у Веры Брониславовны… – туманным взглядом осматривая стол, Вася почесал за ухом. – Позавчера. Позавчера! Конечно, позавчера! А вчера после работы с Николаем Павловичем и с Аркадием я отмечал отпуск. Мы зашли в магазин, вскладчину купили две бутылки водки, банку камбалы в томате, булку хлеба. На базарчике Аркадий купил пучок лука, Николай Палыч связку с десятком редисок. Это я по-о-омню… а потом…
Вася посмотрел в ведро для мусора, кроме тараканов, ползающих по нему, в нём ничего не было.
– Я точно помню, что была редиска. Где же ботва?
Вася вновь перевёл взгляд на стол.
– Хм! – Хмыкнул. – А почему пять бутылок? Я давал трёшку на две бутылки «Пшеничной» по 5 рублей 13 копеек.
Неожиданно у Васи помутилось в голове, он даже ухватился за столешницу, чтобы не упасть, потом бегом, насколько позволял ему огромный живот, устремился в спальню. Из кучи одежды, сваленной возле кровати, вытащил брюки, осмотрел их карманы, замер, о чём-то думая, отбросил их в сторону. Вновь нагнулся над кучей одежды, поднял пиджак. Внутренние карманы и левый накладной были пусты, из правого накладного Вася вынул три монеты, – 5 копеек, 3 копейки и 1 копейку.
Вася со стоном повалился на кровать. Кровать жалобно пискнула, чем вырвала из губ Васи поток брани и негодования в собственный адрес:
– Дурак! Олух! Балбес! Коз… – Вася призадумался. Вероятно, он что-то посчитывал в уме, об этом говорил указательный палец его правой руки, ритмично покачивающийся из стороны в сторону. Потом новый вскрик негодования взорвал комнату. – Четырнадцать рублей! – И слёзно. – У меня было четырнадцать рублей. – И снова подсчёт в голове. – Трёшку на «Пшеничную», осталось одиннадцать. Дурак, вот козёл. Попёрся за водкой. Все деньги промотал. Три «Коленвала!» Ни фига себе, три «Коленвала!» Вот козёл! Три шестьдесят два на три, десять восемьдесят шесть, плюс три, тринадцать восемьдесят шесть. Четырнадцать копеек…
Вася разжал левую ладонь с монетами.
– Пять копеек! Где ещё пять копеек?
Рёв потряс комнату, и Вася резво, ровно на столько, на сколько позволил ему его живот, сполз с кровати, встал на колени, перетряс кучу с одеждой, пяти копеек в ней не было. После этой операции Вася просунул голову под кровать и увидел пять копеек, монетка лежала около стены. Вася попытался дотянуться до монеты, не получилось. Лёг на живот, не смог просунуть голову под кровать, не видел монету. Перевалился на правый бок, не смог дотянуться до монеты рукой. Тогда Вася перекатился на спину, потом на левый бок, поджал ноги и с большим трудом встал на колени. Замер, постоял в таком положении с полминуты, подполз к кровати, навалился на неё, собрался с силами и, опираясь руками в ватный слежалый матрац, приподнялся на ногах, образовав букву «ЗЮ» из всего своего телесного облика, с руками и ногами, естественно, и установил свой объёмный зад на поверхность кровати. Сидя на кровати, Вася ладонью правой руки утёр лоб, тоскливым взглядом обвёл спальню, приподнялся и, тяжело дыша, направился к комоду. Подошёл к нему, положил на его крышку монетки – девять копеек, возвратился к кровати, ухватил её за спинку, отодвинул от стены. Зашёл в образовавшийся между стеной и кроватью проём, поднял монету – пять копеек, установил на место кровать, подошёл к комоду, положил поднятую с пола монету рядом с девятью копейками и только после этого облегчённо вздохнул.
