Все же полагаю, историю слегка раздули, иначе и ноги Казанцева бы не было в нашем универе. Но он здесь. Сидит в телефоне, укрывшись за нашими с Верой спинами.
— Эй, блондурочка, — вякнул тот самый Казанцев. Сделала вид, что увлечена монологом преподавателя. Тогда он нетерпеливо постучал мне по спине. — Зорина, ты оглохла, что ли?
Раздраженно выдохнув, развернула голову.
— Че надо?
Тот, нацепив на лицо противную ухмылочку, сунул мне свой телефон. Буквально к носу.
— На вот...
На экране была открыта переписка и текст последнего сообщения гласил:
"Передай Зориной, чтобы после пары подошла к женскому сортиру на втором этаже. Без лишних вопросов, бро. Просто передай и все".
Вот так просто?!
Не знаю, почему, но возникшая ситуация до того меня разозлила. Забывая, где нахожусь, вырвала из рук Казанцева новомодный телефон, и быстро напечатала Довлатову ответ: "Потеряйся, козел!"
— Э-э, телефон на базу вернула! — гаркнул Макс во всеуслышание, приподнимаясь и переваливаясь на мой ряд.
В аудитории вмиг воцарилась гробовая тишина. Однокурсники сворачивала на нас шеи. Вера обомлела, с опаской смотря то на меня, замершую в оторопи, то на преподавателя, недоумевающего от вольности своих студентов. Последний свел широкие темные брови к переносице и, сложив руки на груди, демонстративно прочистил горло. Тогда я поняла, что на шаг приблизилась к отчислению.
Гребаный Казанцев! Гребаный Довлатов!
— Я не понял, а кто это у нас так яро желает выделиться в первом же полугодии? — строжайшим тоном прогромыхал Эдгар Фаридович и сверился со списком фамилий в журнале. — Казанцев и... Зорина! Я для кого озвучивал требования к "допуску"? — от его неприязненного взгляда сердечко вдруг забарахлило и заглохло к чертям.
Капец...
— А чё сразу Казанцев? — набычился Макс, падая на свою скамью. — Я тут вообще ни при делах!
Мужчина оперся на кафедру и сощурился, мысленно прогоняя нарушителей порядка через мясорубку.
— А кто же тогда при делах?
— Если в конфликте участвует баба? Хм, ясен хрен, что баба и виновата!
Каков наглец.
Жалея о своей выходке, вернула телефон Казанцеву, а Эдгар Фаридович тем временем уже поднимался по лестнице, устремляясь к нашим рядам.
Вера втянула головешку в плечи, я натянулась струной, ощущая царапающий холодок, бегущий вдоль позвоночника, а Казанцеву было по барабану. Вольготно развалившись на скамейке, он вертел телефон в руке, словно спинер.
Мужчина остановился меж пятым и шестым рядами. Все дружно задержали дыхание и уткнулись в свои конспекты.
— А ты у нас еще и сексист? — с претензией предъявил препод, убирая руки в карманы идеально отпаренных брюк.
Казанцев фыркнул и поднес трубку ко рту:
— Окей, Google, кто такой сексист?
Со стороны послышались смешки и возня. Преподаватель выжидательно смотрел на Казанцева, пока механический голос втолковывал ему о дискриминации людей по гендерному признаку. Вера заливалась краской, а кто-то из девушек выкрикнул: рука-лицо!
— Так, попрошу тишины в аудитории! — весьма доходчиво, после чего все заткнулись. — Ты заодно спроси у «Гугла», что такое уважение и где его взять, — следом прожигающий взгляд преподавателя обратился на меня. — Ну а тебе, Зорина, ни о чем не нужно побеседовать с «Гуглом»? Обратись к всезнающему, пока у нас тут интеллектуальная пауза выдалась.
Я бы с радостью, но, боюсь, даже «Гугл» не знает ответа на мой волнующий вопрос!
