С утра до вечера - страница 17

«Не знаю», пролепетал он. Ширинский удивился и машинально открыл лежащую на столе коленкоровую тетрадь. Он увидел стихи, много стихов. И тогда он догадался, что автор всех стихов – сам Вячка. Он схватил его за ворот гимнастерки и, смотря прямо в глаза, сказал: «Не бойся, я нем, как рыба. Даю тебе, Койранский, слово, что никто не узнает об этом… Но какой, оказывается, ты… Я уважаю тебя!»

Пришлось Вячке все рассказать и он очень был удивлен, что написанное для журнала стихотворенье о птице революционного содержания, вернее, по идее своей революционно.

И Вячка не отдал его в журнал и тем, может быть, не подставил свою голову под новый страшный удар.

С тех пор Сергей Иванович стал критиком и цензором стихов Вячки, цензором строгим, но доброжелательным и даже любящим.

С новым классом у Вячки сложились на редкость хорошие отношения, без заискивания перед второгодником, отношения равных товарищей, но ценящих его дарование и уважающих его прошлые злоключения, а также понимающие истоки неистовой неприязни к Вячке учителей и особенно Моржа, который, хоть и не был классным наставником, преподавал в его классе русский язык. Его придирчивость к Вячке бросалась в глаза. 5-й и 6-й классы, где учились бывшие Вячкины сверстники, тоже стали хорошо относиться к Вячке, оберегая его от всех возможных неприятностей, предупреждая о надвигающейся буре и помогая своими объяснениями постигать науки.

Так было тепло у Вячки на душе!

И эту теплоту увеличивала до горячего восторга дружба с Соней, ее честное слово быть всегда с ним, что бы ни случилось!

Романтики!.. Им было 15 и 16 лет, но несчасья сделали их гораздо старше.

Эту дружбу, ее красоту и чистоту Вячка переживал с не меньшим энтузиазмом, чем свою дружбу с поэзией, невольно отождествляя их. Но Вячку и Соню преследовали неудачи.

По просьбе мачехи начальница гимназии Салтыкова запретила Соне приглашать Вячку на вечера в женскую гимназию и принимать его приглашения на вечера в мужской гимназии, а также вообще видеться с ним под страхом исключения из гимназии.

И на вечере 5-го октября этого года Сони уже не было, несмотря на приглашение Вячки. Но он знал об этих запретах от подруг Сони.

А накануне октябрьского вечера, когда он принес в женскую гимназию свои стихи для журнала «Дружба», одна из классных дам вернула Вячке стихотворенье и отрезала:

«Вам не разрешается заходить в нашу гимназию, потому что вы – бесчестный и грязный мальчик!»

Вячка выбежал, как ошпаренный.

Вечером он написал басню «Муха в паучьем гнезде» и прочитал ее со сцены на гимназическом вечере вместо стихотворенья в прозе Тургенева «Как хороши, как свежи были розы». Его не посмели остановить. Под бурные аплодисменты зала Вячка вежливо поклонился и быстро вышел, вошел в раздевалку, оделся и ушел домой.

Его второй номер, с которым он должен был выступить, – несколько вальсов на балалайке под аккомпанемент гитары – не состоялся, так как Вячку не нашли.

А на другой день началась расправа.

На первом уроке поп, отец Иоанн, заявил, что Вячка освобождается от прислуживанья в церкви за пасквиль, прочитанный на вечере. Поп не был на вечере и басни не слышал: было ясно, что эта мера принята по отношению к Вячке с общего решения учителей, а не попа.

На втором уроке Морж поставил Вячке двойку за незнание правила, которое только предстояло учить.

А на большой перемене, когда Вячка подкреплялся бутербродом в коридоре, около дверей своего класса, к нему подошел директор и, с ненавистью глядя на него, стал ругать за то, что он не знает места для завтрака, и дал ему наказанье: два часа карцера после уроков. Но и это еще не все. Когда через несколько дней Вячка явился на сыгровку духового оркестра, добрый, уважаемый Эрнест Иванович Крейбих, капельмейстер, отвел Вячку в сторону и тихо, чтобы никто не услышал, прошептал: