Прошло еще несколько минут – и картофель уже был очищен, и лук ошкурен, и в небольшом чистом ведерке уже побулькивало варево, и стерлядь, буйная рыбина, была вымыта, выпотрошена и порезана на куски, – все в руках мичмана Овчинникова горело. Любо-дорого было смотреть на то, как он действовал. Мослаков не выдержал, восхищенно поцокал языком.
Мичман это засек, сделал настороженную стойку, будто на охоте:
– Что, Паша, подползающего к костру неприятеля засек?
– Совсем наоборот, – Мослаков похлопал ладонями по горячему песку. – Дядя Ваня, признайся, ведь в своей жизни ты набил зверя видимо-невидимо.
– А зачем, Паша? Зачем видимо-невидимо? – мичман приподнял одно плечо, потерся о него щекой.
– Ну-у, – Мослаков вновь похлопал ладонями по песку, изображая «тихую» автоматную очередь, – ради охотничьего азарта.
– Никогда такого не было, – строго сказал мичман. Подумав немного, добавил: – Хотя один раз было, но и то наполовину.
– Это как понимать – наполовину?
– А как хочешь, так и понимай. Командовал я тогда геологической партией в Якутии. Поехали мы с моим тезкой и коллегой Иваном Николаевичем Кудиновым на охоту. Партии наши к той поре решено было слить воедино, в одну, значит, и я поступал в распоряжение Кудинова. Народу у нас было много, и народ этот надо было кормить. Охота в тот раз выдалась бешеная. На реке Бельче. Убили мы на двоих сто двадцать семь уток, три гуся и пять глухарей. Объединенная партия наша такое количество птицы за два месяца не съела бы, – мичман вздохнул, помешал оструганной веткой лозины варево.
Конец ознакомительного фрагмента.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
